Академик н я марр. Академик марр николай яковлевич

Он и был скорее шаманом, чем ученым. Околдованные им настоящие ученые, вперемежку со злыми дикарями с его заклинаниями на устах, плясали в огненном круге эпохи. Он вызвал бездну, и та охотно откликнулась. Он достиг всех мыслимых почестей в СССР: его цитировали в языкознании гораздо чаще (!) Вождя народов, противники его учения были размазаны по стенкам... Бездна прожевала и выплюнула: сначала его из жизни, а затем - его идеи из официальной, единственно верной науки. Но не удалось полностью стереть из истории имя этого талантливого, окаянного и несчастного человека - Николая Яковлевича Марра.

Открыв праздничным утром 9 мая 1950 года свежий, пахнущий типографской краской номер "Правды", советские читатели были изумлены. Целая полоса была отдана статье А.С. Чикобавы с резкой критикой "марризма" - учения, монопольно признанного в языкознании Самим. Преодолев оторопь, наиболее проницательные среди научных выпадов Чикобавы разглядели центральный по смыслу: "Искажение Марром правильного понимания национального". Борьба с "вейсманизмом-морганизмом" и "безродным космополитизмом" во всех областях жизни была в самом разгаре...

Объявленная на страницах главного печатного органа партии дискуссия о языкознании продолжалась два месяца, и в ней строго чередовались публикации за и против "яфетической" теории Н.Я. Марра. Дискуссия была завершена 20 июня статьей языковеда, подписавшегося просто - И. Сталин. В статье со скромным обаянием, свойственным автору, развенчивался культ "антинаучной теории Марра", на "яфетидологии" ставился жирный крест. Несмотря на марксистскую риторику "гения человечества", наукам о языке было разрешено вернуться на исходные позиции - ошельмованного дореволюционного языкознания.

Через две недели ученик и преемник Марра - И.И. Мещанинов выступил в "Правде" с публичным покаянием: "Мы увидели всю порочность того теоретического пути, по которому шли..." С тех пор и до самого последнего времени и мифические, и подлинные достижения Н.Я. Марра тщательно вымарывались из практики и истории лингвистики.

Вполне возможно, что Сталина, до своего знаменитого письма в "Правду" консультировавшегося с давним грузинским противником Марра А.С. Чикобавой и старейшим языковедом В.В. Виноградовым, особенно перестал устраивать в "марризме" его национальный нигилизм. Например, Марр писал, что все русские диалекты, и тем более украинский, возникли независимо друг от друга, а если и похожи, то потому, что скрещивались между собой. Еще недавно "лучший друг физкультурников" в своих речах практически цитировал Марра, но теперь, взяв курс на псевдорусский национализм и имперскость, он более не нуждался в яфетических мифах.

Бумеранг вернулся, когда Николая Яковлевича Марра уже 16 лет не было в живых.

Запустил ли он сам этот бумеранг? Был ли законченным злодеем этот анфан террибль языкознания или сам стал жертвой своей людоедской эпохи? Кажется, Ницше писал, что палач заблуждается в том, что не причастен к боли своей жертвы, а жертва - в том, что она не причастна вине... Вся жизнь Марра была иллюстрацией этого парадоксального утверждения, хотя многим казалось, что этот человек был вообще "за гранью добра и зла". Так не бывает! Осознает ли это человек или нет, но его добро и зло ложатся на чаши весов. В случае с Марром обе чаши были полны до краев, и которая перевесила. Бог весть!

Сын шотландца, переселившегося в Грузию, и грузинки, Николай с детства отличался недюжинными способностями и отменными странностями. В самой его фамилии есть что-то призрачное - мара, мираж... Фамилия досталась ему от отца - Якова (Джеймса) Патриковича (по другим сведениям - Якова Монталя) Монтегю-Марра, шотландца, почему-то поселившегося в XIX веке в Грузии и разводившего там чайные кусты. (Он стал основателем Кутаисского ботанического сада). Мать - не очень образованная гурийка (Гурия - историческая область в Западной Грузии) Агафия Магулария была второй женой чудака-шотландца. У родителей Марра не было общего языка (он говорил по-английски и по-французски, она - только по-грузински), и они были разного вероисповедания, так что родившемуся в Кутаиси Николаю даже отказывали поначалу в свидетельстве о рождении. До окончания университета он считался британским подданным. Родным языком его был грузинский, а русскому Марр научился только в гимназии и до конца жизни говорил на нем с акцентом и ошибками. Например, он писал "Учение об языке", а его ученики конфузливо исправляли гения.

Лучшие дня

В кутаисской гимназии Николай был одним из самых успевающих и... странных учеников. Пропустив полгода по болезни, он вдруг принимает отчаянное решение - уйти и стать телеграфистом. Мать не дала ему этого сделать. Дабы выучить самостоятельно несколько иностранных языков, он почти не ходит на занятия, но... его переводят с отличными оценками из класса в класс. Увлекшись греческим языком, он просит начальство... оставить его на второй год в 8-м (выпускном) классе, чтобы еще немного усовершенствоваться. Рьяного гимназиста признают душевнобольным и не исключат из гимназии только благодаря заступничеству попечителя учебного округа...

Юный Марр редактирует рукописную гимназическую газету, в которой пописывает зажигательные стишки, приветствует убийство Александра II и даже призывает "взяться за оружие", чтобы освободить "родную Грузию" от русских захватчиков.

Позднее услужливые советские биографы будут всячески раздувать "шалости юности" языковеда в мнимую революционную деятельность. Но Николай Яковлевич никогда оружия в руках не держал, в революционных кружках не состоял и позже - вплоть до революции - был верноподданным российской короны. При голосовании в советах университета он нередко блокировался с правыми профессорами, его избирали старостой грузинской церкви и даже назначили цензором армянских книг. Много позже он - единственный из членов Императорской академии - вступит в ВКП(б)...

По окончании гимназии перед молодым человеком "низкого" происхождения с национальной окраины были открыты только две карьеры: научная или духовная. Поколебавшись, он выбрал первую. Кавказским стипендиатом Николай Марр едет поступать на факультет восточных языков Петербургского университета, где записывается изучать сразу все языки Ближнего Востока и Кавказа. На факультете такого еще не было! И он действительно выучил все эти языки, изумив видавших виды профессоров. Тогда, на студенческой скамье ему впервые приходит в голову идея о родстве ряда грузинских и семитских языков, которую он начинает культивировать. Он ставил себе задачу - доказать великое мировое прошлое народов Кавказа.

Что делает влиятельной ту или иную теорию при жизни автора? Неопровержимые факты? Да нет, чаще вовсе не они. Звезда, талант, напряженный труд - тысячу раз да, но этого мало! Кажется, дело в чем-то ином - более тонком, "астральном", а с другой стороны - грубоматериальном, до цинизма. Решив стать грузиноведом еще в гимназии, а позже расширив свое увлечение на весь Кавказ, он пронесет его через всю жизнь. Парадокс в том, что маниакально возвеличивая роль народов Кавказа, Марр мыслил не в национальных, а "в мировых" и даже "космических" категориях - был "космосополит". Какой-то бесенок, сидевший в нем, подталкивал ученого не останавливаться, углубившись в одну область, а смело шагать через барьеры, вовлекать в водоворот беспокойной мысли все новые и новые области. Хорошо знавшие Марра называли его "лунатиком", говорили о его "огненной интуиции", способности гипнотизировать и сторонников, и противников. Те, кто не был до конца заворожен, отмечали научный авантюризм, крепчавшую со временем бездоказательность и презрение к фактам, при отсутствии подлинно глубокого знания науки о языке. "Великий" языковед Марр не прослушал даже курса лекций по сравнительной лингвистике. Он был невеждой слишком во многих вопросах, за которые брался. Гордыня самоучки сплеталась с недюжинным умом, властолюбием и... непосредственностью ребенка, околдованного собственным идефиксом...

Этим идефиксом стал для Марра "яфетизм", выросший из грузино-, а позже - кавказофилии. Согласно Библии, Яфет (Иафет) был одним из сыновей - праотца Ноя, потомство которого имело отношение к Кавказу. Еще на университетской скамье Марр изобрел термин "яфетические языки" сначала для обозначения родственности грузинского, сванского, мегрельского и чанского языков с семитскими и хамитскими (от Сима и Хама - других сыновей Ноя, потомки которых после расселения дали согласно Марру родственные языковые семьи). Это было весьма смело (хотя и не слишком доказательно), но в целом оставалось в рамках позитивной науки. Дальше - больше: к "яфетической семье" он начал привлекать все древние мертвые языки Средиземноморского бассейна и Передней Азии и некоторые редкие живые языки - по принципу, как он сам говорил, "что плохо лежит".

Если бы Марр остался в рамках кавказоведения, он был бы вправе рассчитывать на степенную научную карьеру и (по его недюжинным талантам!) заслуженную мировую известность специалиста. Но этого Марру было мало - слишком сильна закваска пророка и ниспровергателя. Свою сильную сторону - в исследовании материальной культуры древности, свои способности к языкам он бросает в "реактор" плохо знакомой ему науки лингвистики, самонадеянно уверившись в блестящем конечном результате. Метод его сногсшибательных языковедческих "находок" можно иллюстрировать так. Известно, например, что на территории Греции до греков жил народ, именуемый пеласгами, про который ничего не известно, кроме того, что греки их язык не понимали. Марр находит сходство между названием "пеласги" и "лезгины" и ничтоже сумняшеся дарит греческим аборигенам новую родину - его любимый Кавказ. Или вот доказательство классовости языков. В Древнем Риме были, как известно, патриции и плебс. Николай Яковлевич выделяет в последнем слове ничего не значащий кусок с буквами "е и б" и тут же находит сходство с показателем множественного числа в грузинском языке. Вывод: римские плебеи - яфетиды, как и грузины, а патриции - это завоевавшие их индоевропейцы.

Он попытался "породнить" грузинский и армянский языки (последний, в отличие от первого, был твердо признан индоевропейским). Пользуясь похожим звучанием некоторых слов в говоре простонародья, он делает вывод: языки "плебса" этих народов родственные и "яфетические". А вот язык армянских аристократов - это язык индоевропейских завоевателей. Позже это "классовое" различие языков, эти наглые завоеватели-индоевропейцы, угнетавшие "исконных яфетидов", заполнят уже "в полный рост" его труды советского времени.

Тогда с молодым невеждой-наглецом светила лингвистики не очень-то и спорили, слишком уж анекдотичными казались его взгляды. Тем более что реальные заслуги Николая Марра вызывали всеобщее уважение. Начав раскопки Ани - древней армянской столицы, основав анийский музей, выпустив целый ряд превосходных трудов, он основал свою школу научной археологии. По свидетельству очевидца, "маррами" в Армении тогда вообще стали называть археологов, и до сей поры армяне с благодарностью хранят память о нем.

Ему везло - он обнаружил на Синае и перевел уникальный древний грузинский христианский трактат, считавшийся утерянным. Его идеи связи развития материальной культуры и языков плодотворны до нынешнего дня, а некоторые научные труды по языкам, литературе и этнографии народов Кавказа стали классическими. Он один работал как целый научный институт со множеством сотрудников - и научные награды и степени Российской империи вполне заслуженно не заставляли себя ждать. Ну как не простить такому таланту лингвистические "чудачества"?!

Октябрьскую революцию академик Марр принял и сразу же включился в научно-организационную работу. Почувствовав стихию, в чем-то родственную его собственной клокочущей энергии, он поставил на нее, а та сделала ответную ставку. Сочувствующего "спеца" назначают членом различных культурных комиссий и коллегий, ему лично благоволят влиятельные большевики Бухарин, Преображенский, Луначарский, Фриче. Так началось его сращение с большевистской властью. Он не внял предупреждениям свыше: в 1917-1918 гг. гибнут в пути все материалы его любимого анийского музея, в огне Гражданской войны сгорает его младший сын-красный курсант...

Справедливость требует сказать, что в бурной деятельности Марра и после революции было немало добрых дел. Организованная им Академия истории материальной культуры (ГАИМК), к которой, кстати, восходят многие наши академические институты археологии и этнографии, стала настоящей Меккой для гуманитарной интеллигенции. Она получала там кое-что важнее хлеба - надежду на смысл собственной деятельности, водопад новых идей. Под непосредственным и косвенным влиянием Марра были созданы многие "языковые институты", составлены грамматики для народов СССР не имевших письменности. В 1933 г. академик воспротивился унификации алфавитов грузинского и армянского языков под кириллицу, и варварский план не был выполнен. Очевидцы рассказывали, что он несколько раз даже спасал ученых от ГПУ. Внимательный и простой в общении, он мог поддержать, помочь. Но мог и походя растоптать собеседника, даже не заметив этого.

По рассказам очевидцев, однажды, еще на раннем этапе своей деятельности, Марр выступал в Армении и трактовал какие-то фразы армянского языка. С места встает армянин и говорит: "Вы неправильно трактуете - я носитель языка" - Марр мгновенно выпаливает: "Рыба хочет стать ихтиологом!"

Будучи уже полностью порабощен (и поработив языкознание всей страны) своей бредовой "яфетидологией", этот человек мог рассыпать мысли, предвидения, намеки, гениальность которых подтверждается только сегодня... Послушав Марра один раз, языкознанием (его языкознанием!) часто шли заниматься люди, совершенно далекие и от "яфетидологии", и от лингвистики вообще.

Создав в 1921-1922 гг. яфетический институт (первоначально он располагался на квартире академика), Марр сумел привлечь в качестве сотрудников и консультантов блестящих ученых-гуманитариев с мировым именем; лишь единицы из них стали впоследствии адептами марризма. Марр был в зените своей славы - еще не предписанной сверху. Его яркая личность, парадоксальность идей казались многим такими привлекательными - футуристичными, созвучными времени. Казалось, наступило время революций во всем: большевики потрясли "буржуазное общество", Эйнштейн - физику. Стали известны невиданные, глубокие идеи Вернадского, открытия Чижевского. Переворот в литературе, в живописи... И вот появляется человек - царский академик (!), нашедший язык с новой властью, несущий революционную теорию в скучное языкознание разрозненных фактов. Друживший с ним (и с большевиками) Брюсов восторженно писал: "...от дней Атлантиды несут откровенья для нас яфетиды!".

"Окрыленный" признанием, Марр все дальше уходит в свои яфетические фантазии - связь с пуповиной науки становится все тоньше. Академик едет в заграничную командировку с целью завоевать всю мировую науку о языке, создать международный институт. Но Европа - эта жалкая глупая старуха, принимает его холодно, требует фактов, а не откровений. Марр взбешен: долой "буржуазную науку"!

Отныне он будет господствовать здесь, в Советской России. Начинается подлинное безумие. В 1923-1924 гг. влиятельный Марр публикует ряд работ, в которых декларирует, что расово отличной индоевропейской семьи языков вообще не существует, что вначале был не один праязык, а множество языков, что они не имеют никакого отношения к национальному характеру, являются "орудием классовой борьбы", а после мировой революции неизбежно сольются в мировой язык. Он "открыл" также происхождение всех языков из "диффузных" выкриков первобытных людей. Невесть откуда взялись и его знаменитые шаманские выкрики: "Сад! Бер! Ион! Рош!". На эти первоэлементы, по утверждению Марра, можно разложить любое слово любого языка. Доказывать это он уже и не брался. "Есть вещи, которые не нужно доказывать, их можно показывать", - заявлял языковед-мистик.

Чем дальше, тем больше его произвольные выводы шли вразрез с данными сравнительного языкознания, развивавшегося целое столетие до этого. С каждым новым этапом "яфетической теории" доказательства становились все фантастичнее, пока не были вообще упразднены за ненадобностью. В поздние годы жизни в СССР ему достаточно было голословно декларировать что-то, и это тут же официально объявлялось истиной. Сам он мог жестко критиковать свои еще недавние концепции, но это было запрещено делать другим.

Доказывать и обосновывать его бред должны были теперь все студенты, желающие заниматься языками. И хотя по углам некоторые бывшие почитатели Марра шептали: "Марксизм - марризм-маразм", но говорить вслух, а тем более выступать боялись. Ведь его учение, по выражению историка-большевика Покровского, "вошло в железный арсенал марксизма". Против открыто выступил лишь талантливый филолог и лингвист Евгений Поливанов, но, затравленный "подмаррками", был вынужден уехать в Среднюю Азию. Уже после смерти Марра он был расстрелян как японский шпион...

Про Марра говорили, что сначала он шел один, потом - с учениками, а еще позже - с подхалимами. Парадокс в том, что его личность как магнит притягивала и очень талантливых, и совершенно бездарных людей. Причем это были люди разных профессий. Археолог Бернштам рассказывал, что, услышав как-то страстное выступление Марра, в котором тот рефреном повторял: "Долой Венеру Милосскую, да здравствует мотыга!", бросил все свои занятия и пошел за оратором. Среди его учеников и последователей были крупнейшие ученые: филолог В.И. Абаев, востоковед И.А. Орбели, филолог-фольклорист О.М. Фрейденберг (племянница Бориса Пастернака), отчасти китаист В.М. Алексеев. Все они в той или иной степени не приняли или отошли от наиболее одиозного "марризма", но сохранили искреннюю благодарность и даже преклонение перед своим учителем на всю жизнь. Орбели, отвергнувший фантастические построения Марра середины 20-х гг., день смерти учителя отмечал каждый год как дату траура. А пострадавшая от сталинских репрессий Фрейденберг уже в 1988 г. писала восторженные воспоминания о Марре. Вот ее первые впечатления от лекций Николая Яковлевича: "Рухнули жестокосердие и темный бюрократизм вицмундирной науки. Человечьим, гретым, милым подуло в лицо".

В то же время другие современники вспоминали способ полемики "позднего" Марра. В ответ на слова собеседника "Я вас не понимаю" следовал убийственный аргумент: "И не поймете, пока не измените свое классовое мышление". Академик сердился на непонимание коллег, бранил их последними словами, а опричники из его окружения тем временем делали "оргвыводы". Знал ли он об этом? Наивный вопрос! Конечно, знал, но, поглощенный только собственными идеями, он не желал быть осторожным в словах. А был ли Н.Я. Марр, собственно, марксистом, как декларировал? Для размышления - два его высказывания. Академика спросили во время заграничной поездки: "Правда ли, что ваша теория совпадает с марксизмом?" - "Тем лучше для марксизма", - последовал ответ. В другой раз он обмолвился: "С волками жить - по-волчьи выть".

Сам "великий языковед" словно бы не замечал, как превращался из революционера в догматика, как среди его учеников, количественно преобладая над "очарованными", стали кучковаться циничные шакалы, готовые грызть оппонентов насмерть за банальную карьеру... Опять же справедливость требует сказать, что подлинный террор марризма был развязан именно этими учениками после смерти "учителя". Сидевший и выступавший на многочисленных заседаниях вплоть до "Комиссии по борьбе с хулиганством" член ВКП(б) и ВЦИК, "почетный краснофлотец", академик Марр уходил все дальше в глубины, откуда нет возврата.

Официальные фанфары гремели все яростнее, но он был недоволен собой: затея с созданием мирового языка провалилась, тупые буржуи смеялись над "яфетидологией", да и с самой этой наукой не все клеилось... В октябре 1933-го его хватил удар. Стало ясно, что работать он больше не сможет. В то время, когда "все передовое человечество" готовилось к юбилею его 45-летней научной деятельности, Николай Яковлевич тихо угасал, прикованный к постели. Говорят, что у него в это время были жутко виноватые глаза...

Забавно, что "марризм" косвенно способствовал развитию в СССР структурной лингвистики, занимавшейся "формалистским" анализом текстов и получившей бурное развитие уже в наши годы. Выкрикивая для проформы "яфетические заклинания", серьезные ученые прикрывались именем Марра как щитом, получая невиданную свободу творчества в области, никак не пересекавшейся с марризмом.

И напоследок - несколько неожиданное эхо идей академика Марра в сегодняшнем времени. Размышляя о "всеобщем языке будущего", Марр предсказывал, что этому языку уже будет тесно в звуковых рамках, и в него войдут визуальные элементы. "Язык видеоряда" - это выражение нашей эпохи теле- и видеотехнологий. Оцените неисчерпанный еще потенциал понятия! Нет, что ни говори, умел этот человек завораживать. Ведь сегодня находятся ученые, обнаруживающие в пресловутой марровской зауми "SAL, BER, YON"... предсказание 4-звенного строения человеческого генома!

Наука, как известно, "умеет много гитик". Слишком часто в истории Власть требовала от нее именно этих фокусов - наукообразные мифы, оправдывающие идеологию. Власть думает, что заказывает под себя ученого, а ученый, что удачно использует власть. И та и другой ошибаются - их использует некто третий, смешливый и с рожками. Сумасшедшие нордические идеи Горбигера, объявленные в фашистской Германии истиной, мифы "народного самородка" Трофима Лысенко и изощренного интеллектуала Николая Марра при всей их вызывающей разности - из одного инфернального источника. Зияющая бездна всегда открыта для новых заказчиков...

Мнение о статье
Арик 10.03.2006 04:48:48

Блестательно! Я долго искал материал про ученого и его работы! Вы заинтереговали меня на всю оставшуюся жизнь!!!
начну читать Марра!!!

Он прав.
Сагитова Гаухар 16.02.2009 07:06:36

Учение Марра,возможно, противоречиво.Есть некоторые заблуждения.Он просто не смог уточнить тот фундамент, на котором зиждется человеческий язык. То что,значения всех слов сводится к понятию "небо" - это правда. Но действительности не только небу.
Но в принципе тот, кто внимательно изучит его учение, и используя современные исследования, переработает сделает неоценимое открытие в лингвистике.Это открытие даст возможность стремительному взлету многих наук.

Николай Яковлевич Марр (груз. ნიკოლოზ მარი, 25 декабря 1864 (6 января 1865), Кутаис — 20 декабря 1934, Ленинград) — советский востоковед и кавказовед, филолог, историк, археолог, этнограф; академик и вице-президент АН СССР.

Родился в городе Кутаиси, в семье шотландца Дж. Марра, основателя Кутаисского ботанического сада. В 1888 г. окончил восточный факультет Санкт-Петербургского университета. В 1891-1918 гг. преподавал на том же факультете; с 1902 г. профессор, с 1911 г. — декан факультета. В 1912 г. стал академиком Императорской академии наук. В 1918-1934 гг. — директор Государственной академии истории материальной культуры, в 1921-1934 гг. — директор основанного им Яфетического института Академии наук (с 1931 г. — Институт языка и мышления АН СССР, ныне Институт лингвистических исследований РАН в Петербурге и Институт языкознания РАН в Москве). В 1926-1930 гг. занимал пост директора Публичной библиотеки, в 1930-1934 гг. — вице-президент АН СССР.

Н.Я. Марр — яркая и противоречивая фигура. Выдвинутое им «новое учение о языке» так и не получило доказательств и в итоге было развенчано в 1950 г., после выхода работы И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Тем не менее, многие задачи, поставленные Марром (типология, исследование синтаксиса, проблема «язык и мышление» и др.), уже после него решались в ключе сравнительного языкознания.

Он также внес огромный вклад в историю, археологию и этнографию Грузии и Армении. Им было опубликовано и прокомментировано много памятников древнегрузинской и древнеармянской письменности; проведены раскопки ряда древних городов и монастырей Кавказа, в том числе столицы Армянского царства, города Ани. Он создал армянскую и грузинскую школы востоковедения; в числе его учеников такие крупные ученые, востоковеды и филологи, как И.А. Джавахишвили, И.А. Орбели, А.Г. Шанидзе, Б.Б. Пиотровский, А.Н. Генко, И.И. Мещанинов.

Книги (5)

Избранные работы. Том 1. Этапы развития яфетической теории

В первый том «Этапы развития яфетический теории», посвященный истории возникновения и движения «нового учения» о языке и по существу являющийся вторым, переработанным изданием сборника статей Н.Я. «По этапам развития яфетической теории», вошли ряд работ, охватывающих период с 1888 г., когда появилась первая печатная статья Н.Я., по 1931 г.

Задача тома — дать общую картону диалектики лингвистических взглядов Н.Я., отраженную в хронологически данной серии его работ, резюмирующих пройденный путь и намечающих новую программу исследований.

Избранные работы. Том 2. Основные вопросы языкознания

В настоящий том «Избранных работ» вошли 31 работа Н.Я. Марра, охватывающие, в совокупности, более чем десятилетний период его творческого пути (1923-1933).

Объединяя эти работы в одной книге под общим названием «Основные вопросы языкознания», редакция стремилась отразить в ней главнейшие вехи в истории развития взглядов Марра в области так называемого общего языкознания и дать возможность подготовленному читателю глубоко проникнуть в самые основы лингвистической концепции Н.Я. Марра.

Избранные работы. Том 4. Основные вопросы истории языка

Работы эти охватывают языки от абхазского у берегов Черного моря до китайского на Дальнем Востоке, от египетского и берберского на севере Африки до языков индейцев Северной Америки, от живых нацменовских языков — бретонского и баскского в Западной Европе до мертвого шумерское языка в Месопотамии. Несмотря на все разнообразие вопросов, рассматриваемых в этих работах, они объединены одной общей идеей исторической взаимосвязи языков всего мира, «единства глоттогонического процесса».

06 января 1865 - 20 декабря 1934

русский и советский востоковед и кавказовед, филолог, историк, этнограф и археолог, академик Императорской академии наук

Востоковедение

Сын престарелого шотландца Джеймса (по другим данным - Джейкоба) Марра, жившего на Кавказе и основавшего Кутаисский ботанический сад, и молодой грузинки (Агафия Магулария); родным языком Марра был грузинский, на практическом уровне он владел также многими другими языками Европы и Кавказа, проявив страсть к их изучению ещё в школьные годы. Окончив гимназию в Кутаисе, Марр переехал в Петербург, где прожил до конца жизни. В Петербургском университете он одновременно занимался на всех отделениях Восточного факультета, изучив, таким образом, все преподававшиеся на факультете восточные языки. В 1888 он окончил университет и вскоре стал одним из самых заметных российских востоковедов рубежа веков.

Внёс большой вклад в историю, археологию и этнографию Грузии и Армении , опубликовав много древнегрузинских и древнеармянских текстов и надписей, проведя раскопки ряда древних городов и монастырей Кавказа (основные его работы проведены на протяжении нескольких десятилетий в древнем городе Ани; материалы экспедиции в большинстве утрачены в 1917-1918 гг., поэтому анийские публикации Марра получили значение первоисточника). Значение его работ в этой области сохраняется до настоящего времени и никогда не ставилось под сомнение. В 1902 в Иерусалиме открыл книгу Георгия Мерчули «Житие Григория Хандзтели». Создатель армянской и грузинской национальных школ востоковедения, подготовил большое число специалистов; среди его учеников были такие крупные учёные, как И. А. Джавахишвили , И. А. Орбели , А. Г. Шанидзе . Имя Марра окружено бо?льшим почитанием в Армении, чем в родной Грузии. С грузинскими филологами (в том числе собственными учениками) у Марра неоднократно происходили конфликты, что было связано с культурно-политическими взглядами Марра (отрицавшего политическую самостоятельность Грузии, поддерживавшего создание ЗСФСР, требовавшего, чтобы Тбилисский университет был общекавказским), а впоследствии и с общим неприятием наиболее авторитетными из грузинских учеников Марра «яфетической теории». Впрочем, и в Армении «новое учение о языке» (в отличие от ранних работ Марра по арменистике) не пользовалось популярностью, а во время антимарристской дискуссии 1950 года среди наиболее заметных оппонентов Марра были как грузин А. С. Чикобава , так и армянин Г. А. Капанцян .

Профессор (1902) и декан (1911, избран сотрудниками) Восточного факультета Петербургского университета. C 1909 в Академии наук: адъюнкт по Историко-филологическому отделению АН (литература и история азиатских народов) с 7 марта 1909 г., экстраординарный академик с 14 января 1912 г., ординарный академик с 1 июля 1912 г. Церковный староста. В университетском совете блокировался с правыми профессорами.

Ранние лингвистические работы

В 1908 издал грамматику древнеармянского языка (грабара), а в 1910 - работу «Грамматика чанского (лазского) языка с хрестоматиею и словарем», высоко оценённые специалистами.

В самом начале научной деятельности, в 1880-е годы, Марр заинтересовался вопросами генетической связи языков Кавказа (в частности, картвельских, к которым относятся и лазский, и его родной грузинский) и выдвинул ряд гипотез о родстве их с семитскими и баскским (публикация о семитско-картвельских связях - 1908). Общим ярлыком для предполагаемой языковой семьи стал введённый Марром термин «яфетические языки», по имени Иафета, сына Ноя; впоследствии содержание этого понятия в трудах Марра и его последователей сильно менялось (в 1920-е годы Марр уже фактически в любом языке, с которым знакомился, - от чувашского до кабильского - обнаруживал «яфетический элемент»).

Лев Лурье: Сегодня мы будем говорить о лингвистике, самой специальной и самой изощренной из всех гуманитарных наук. Именно с помощью лингвистики удалось изобрести языки компьютеров, которыми мы все пользуемся. Именно лингвистика позволяет человеку общаться с механизмами. Вокруг этого специального, требующего особой квалификации научного знания в 1930е-50е годы кипели нешуточные страсти. Связаны они были с академиком Марром, возвеличенным при жизни и низринутым после смерти при участии самого генерального секретаря ЦК ВКП(б) товарища Сталина.

Николай Марр пришел в науку задолго до революции. Выходец из Грузии, он в 1884 году приезжает в Петербург, где поступает на Восточный факультет Университета, который с блеском заканчивает. К началу ХХ века он уже признанный крупнейший специалист по кавказским языкам, армянской и грузинской литературам, а также кавказской археологии.

Виктор Живов, филолог: Он начинал с раскопок и с исследований армянской и грузинской культуры, работал очень успешно. Именно за эти труды он был избран академиком РАН, это было еще до революции.

Очень рано у Марра начинает проявляться склонность к построению всеохватывающих и не подтверждаемых научными фактами теорий. Он доказывает родство грузинского то семитским (арабскому и древнееврейскому), то турецкому. Изобретает особую яфетическую семью языков, куда включает все языки Кавказа, ряд древних языков Средиземноморья и Ближнего Востока, а также язык басков, народа, проживающего в Испании и Франции. Все это опирается исключительно на произвольное жонглирование языковыми фактами.

Лев Лурье: Странность научных идей Николая Марра связана, возможно, с его происхождением. В Грузию приезжает шотландец, шотландский садовник Джейкоб Марр. Он поступает на службу к князю Гуриели и вводит в Грузии культуру грузинского чая. До этого в Грузии чая не было. В благодарность за это князь находит шотландцу - а к тому времени ему было уже 80 лет - восемнадцатилетнюю невесту, гурийскую крестьянку. Эта странная супружеская чета произвела на свет юного Николая Марра, которого ждало очень тяжелое и одновременно абсолютно уникальное детство.

Семья, в которой рос Марр, была очень странной, потому что родители говорили на разных языках. Естественно, молодая мама не говорила ни на одном европейском языке, Джейкоб Марр не владел как следует грузинским, поэтому они разговаривали между собой на каком-то странном синтетическом наречии.

До революции Марр преимущественно занимается серьезной наукой. Помимо избрания в Академию, его назначают деканом Восточного факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. У него множество учеников, он крупнейший специалист по кавказским языкам. Но постепенно академика все больше влекут общие проблемы языкознания - область, в которой он был полным профаном. После революции Марр все дальше уходит от кавказоведения. Он готовит собственную революцию - революцию в науке о языке.

Лев Лурье: Это знаменитый дом академиков на Васильевском острове. В 1921 году он опустел, как и весь Петроград, потому что многие члены АН эмигрировали, другие просто умерли от голода и болезней. Но этот страшный год - время невероятного расцвета науки. Здесь, в доме академиков, в квартире почтенного академика Марра, собирается организованный на общественных началах Яфетический институт, где Марр и его ученики разрабатывают абсолютно новое учение о языке.

В 1923 году Марр объявляет о создании нового учения о языке, в духе времени отказываясь от всех достижений традиционной науки. Он предлагает собственное объяснение происхождения языка, выдвигает оригинальную гипотезу возникновения современных языков и с легкостью открещивается от всего, что нафантазировал до революции. Теперь Марр утверждает, что никаких языковых семей, в том числе и яфетической, нет. Вначале было множество языков, никак не связанных между собой.

Лев Лурье: В середине XIX века немецкий ученый Шлейхер впервые уподобил индоевропейскую семью языков вот такому дереву - ствол, а от него расходятся группы. Ствол - это праиндоевропейский язык, самый древний, больше всего похожий на древнеиндийский язык санскрит. Ветви - это группы: славянская, германская, персидская и т. д. Вот эту понятную схему, схему ствола и веток, Николай Марр поставил ветками вниз.

Виктор Храковский, лингвист: Николай Яковлевич Марр полагал, что с самого начала было некоторое множество языков, которые друг с другом смешивались, скрещивались и что все реально существующие языки являются плодом этого смешения.

В рамках нового учения о языке Марр утверждает, что все языки в своем развитии проходят одни и те же стадии и в какой-то момент все языки были или будут яфетическими, то есть похожими на современные кавказские. Это относится и к русскому, и к английскому, и к чувашскому, и к языку индейцев кечуа. Произошел же язык из языка жестов. На второй стадии это была нечленораздельная речь. Древние люди издавали некие диффузные выкрики, в которых было не возможно отделить один звук от другого. Только потом появилась речь в ее современном виде, где слова состоят из фонем, то есть отдельных звуков.

Виктор Живов, филолог: Он занялся проблемой очень важной, которая уже в середине XIX века оказалась под запретом в лингвистике, - проблемой происхождения языка. Она и сейчас еще не решена, свое решение Марр высасывал из пальца, как и всю теорию.

Виктор Храковский, лингвист: Когда человек начинает отходить от конкретной работы в своей науке, ему кажется, что он готов построить некоторую обобщающую теорию, которая может ответить на все вопросы науки. Он начал соскальзывать с твердой почвы фактов в область одних предположений, гипотез, которые ничем не подкреплялись. Итогом вот этих его предположений и явилось Новое учение о языке.

Павел Клубков, филолог: По своей ментальности Марр - это человек даже не XVIII, а XVII века, века великих научных революций. И вот в XVII и отчасти в XVIII веке мы найдем великое множество рассуждений вполне в марровском духе.

Несмотря на очевидную абсурдность, Новое учение о языке приобретает в Союзе 1920х годов множество сторонников. Марр становится чрезвычайно популярен среди революционно мыслящих гуманитариев - философов, историков, литературоведов. Где-то в середине двадцатых академик начинает преподносить свое учение как марксистское языкознание. Его важнейший тезис - с победой мировой революции и приходом коммунизма на земле возникнет единый мировой коммунистический язык. Идея пришлась по душе власти, и постепенно Марр закрепляет за собой статус лидера советского языкознания. Лингвисты признавать учение не спешат.

Александр Русаков, филолог: Некоторые считают, что он искренне сочувствовал марксизму, другие полагают, что это было лишь средство для достижения главной цели - господство в мире науки. С середины 1920х годов он стал активно использовать марксизм в своей деятельности.

Павел Клубков, филолог: Для Марра очень органичен интернационализм - признание всех языков и народов равными. Человечество идет от многообразия этнического к языковому и, соответственно, этническому единству - эта мысль хорошо вписывалась в идеологические доктрины 1920х годов.

Даниил Александров, социолог: Разнородное, разрозненное сообщество ученых внутри своей дисциплины стремилось как-то собраться и довериться кому-то, кто смог бы разговаривать с властью. На этой волне, как мне кажется, Николай Яковлевич Марр и поднялся как лидер в языкознании.

Лев Лурье: В конце 1920-х гг. Советский Союз разработал систему организации советской науки. Было создано как будто особое министерство - Академия наук. Есть какая-то отрасль науки - есть научно-исследовательский институт. Институт языка и мышления, основанный Николаем Марром, стал главным советским центром изучения лингвистики, а Марр - главным лингвистом страны. Институт существует до сих пор. Он называется Институт лингвистических исследований РАН. За моей спиной портрет основателя института академика Николая Марра.

Лев Лурье: Это здание Академии наук, той самой Российской Императорской Академии наук, которая основана была еще Петром Великим. В 1929 году академики отказались выбрать в состав действительных членов трех коммунистов, которых им навязывала власть: Фриче, Деборина и Лукина. Политбюро и правительство негодовало. Академию должны были разогнать. Часть академиков арестовали, началось знаменитое академическое дело. В этот момент Николай Марр сыграл, может быть, самую важную роль в своей жизни. Именно он сумел отстоять академию.

Пламенное выступление Марра на заседании Совнаркома, где должна была решиться судьба Академии, убедило советское руководство в необходимости сохранить эту старорежимную институцию. Для Марра эта победа значила многое. Лидер чрезвычайно влиятельного Нового учения о языке, он становится одним из признанных лидеров отечественной науки в целом.

Николай Вахтин, лингвист: Все советское общество строились по принципу иерархии, по принципу пирамиды. В каждой области должен был быть свой главный человек. Марр, как мне кажется, охотно занял эту позицию, а позиция была необходима просто устройству советского общества. Нужна была маленькая тоталитарная пирамидка в любой области, в том числе и в лингвистике.

Началась эпоха безраздельного господства Нового учения о языке в отечественном языкознании. Когда в 1930 году на XVI съезде партии сам Сталин воспроизвел положение Марра о будущем коммунистическом языке, одиозное учение академика приобрело статус государственного.

Лев Лурье: Согласно новому учению о языке Марра, все слова всех языков восходят к четырем первичным элементам: сал, бер, йон и, наконец, рош. Лингвистическая палеонтология определяет, как конкретное слово произошло из этих четырех элементов. Возьмем слово «красный». Казалось бы, здесь нет ни сала, ни бера, ни йона, ни роша. Но это только на первый взгляд. «Рас» - очевидно, что это измененное «рош». На уроках этой самой лингвистической палеонтологии в рамках курса основы языкознания студенты-гуманитарии должны были заниматься такой игрой, подобной тому, как делают из мухи слона на бумаге - искать в каждом слове «сал», «бер», «йон» или «рош».

Виктор Храковский, лингвист: Еще где-то в самом начале ХХ века Николай Сергеевич Трубецкой, прочитав некоторые статьи Марра, писал Роману Осиповичу Якобсону: «Если Марра и не надо пока сажать в желтый дом, то он к этому приближается».

Ярослав Васильков, востоковед: Парадоксально то, что в тот момент, когда Марра начали превозносить, действительно делать из него маленького Сталина, каждое слово его поднимать на щит, на знамя, он был уже действительно психически больным человеком.

В начале 1930х, в последние годы жизни Марра, это был уже безумный старец, официально провозглашенный гением. Его имя даже присвоили институту, где он состоял директором. Меняется окружение. Марристы 1920х были юные ученые-энтузиасты, завороженные величием идей академика-революционера. Когда же учение стало догмой, они отошли от Марра. Но теперь проблем с вербовкой новых сторонников у Николая Яковлевича уже не было.

Николай Казанский, филолог: Естественно, к концу его жизни к этой теории стали примыкать лжелингвисты, которые не знали ни одного языка, но очень хорошо умели жонглировать формулировками, связывая формулировки Нового учения о языке с марксистской теорией. Это пагубным образом сказывалось на судьбах многих и многих людей.

Первой жертвой марристов стал Евгений Дмитриевич Поливанов, крупнейший из работавших тогда в Союзе лингвистов. Осмелившийся выступить против Марра, ученый был ошельмован как враг марксистского языкознания и отправился в фактическое изгнание в Среднюю Азию. В 1937 году он был арестован и расстрелян. В 1932 году против Марра выступила московская группа лингвистов-марксистов «Языкофронт», но и она была разгромлена. Победа стала окончательной. Сомневающихся не осталось. Только сам Марр недолго наслаждался безраздельным господством. В 1934 году академика не стало.

После смерти Марра лидерство в советском языкознании перешло к его ближайшему ученику, академику Мещанинову. Приход Мещанинова стал спасением для языкознания. Он оказался порядочным человеком и настоящим ученым. Во второй половине 1930х и в 1940е годы лингвистам достаточно было делать ритуальную ссылку на гениальные труды Марра, чтобы работа, которая могла в корне противоречить новому учению о языке, увидела свет. Советское языкознание начало постепенно приходить в себя и решать действительно серьезные задачи, которые перед ним стояли.

Относительно спокойное положение в языкознании сохранялось до 1948 года. Началась компания по борьбе с космополитизмом - наука подверглась жесточайшим репрессиям. В литературоведении громили школу Веселовского. В биологии - генетиков. Расправлялись с историками, философами и экономистами. Обвинение одно - низкопоклонство перед Западом, страшное для начала Холодной войны. В лингвистике репрессии проводились под знаменем марризма. Крупнейших советских ученых обвиняли в отходе от великого учения академика Марра, единственно верного марксистского учения о языке. Шли проработочные собрания. Многие лишались работы. Казалось, что скоро начнутся аресты. Впоследствии 1948 и 1949 годы станут называть аракчеевским режимом в языкознании.

Виктор Храковский, лингвист: Некоторых ученым приходилось дважды и трижды каяться, особенно это открыто проходило в Москве, скажем, академику Виноградову приходилось, чуть ли не трижды публично признавать свою вину.

Юрий Клейнер, филолог: Моя учительница немецкого рассказывала мне, что в школах детей постоянно спрашивали: «В каком году родился Николай Яковлевич Марр? Когда умер Николай Яковлевич Марр?». Это была уже аракчеевщина, в которой, наверно, Марр не был повинен.

Лев Лурье: 9 мая 1950 года газета «Правда» начинает печатать статьи по вопросам языкознания. Это статьи в защиту Нового лингвистического учения академика Марра и статьи против академика Марра. Возникает ощущение свободной дискуссии, но совершенно очевидно, что это артподготовка перед решающей схваткой, и эта схватка заканчивается двумя работами Сталина: статьей «Относительно марксизма в языкознании» и серией ответов на вопросы аспирантки Крашенинниковой, которые печатаются под общим заглавием - «К некоторым вопросам языкознания». Работы товарища Сталина издаются массовыми тиражами. Их изучают абсолютно все: военные летчики, специалисты по обработке метала резанием, ботаники. Все учат их практически наизусть. Работы товарища Сталина ставят крест на лингвистическом учении Марра, которое объявлено буржуазным, ненаучным.

Юрий Клейнер, филолог: Мне рассказывал мой старший коллега, как тогда, когда он учился (как раз после этой дискуссии), можно было пересдавать экзамены. Университет был строг, пересдавать не полагалось. Студент приходит за направлением, ему не дают, он заявляет: «А я жертва аракчеевского режима в языкознании». Тут же все проблемы решены: «Пожалуйста, пересдавайте.

Виктор Живов, филолог: Марризм громили, но марристов, кажется, не сажали. Кто-то покаялся успешно и был уже не марристким бандитом, а бандитом другого цвета. Без жертв не обошлось. Скажем, Николай Феофанович Яковлев, великий лингвист, большой специалист по кавказским языкам, сошел с ума. Ему позвонили, сказали, что он выгнан из Института языкознания, где он был заместителем директора, за его марризм, и он сошел с ума. Потом тридцать лет провел в сумасшедшем доме.

Разгром марризма был полным и окончательным. Основанный Марром Институт языка и мышления в Ленинграде, с конца двадцатых сохранявший статус главного языковедческого центра в стране, был слит с новоучрежденным московским Институтом языкознания, превратившись в филиал. Еще несколько лет ритуальная ругань в адрес марризма звучала с самых различных трибун. Печатались особые сборники, направленные на развенчание антинаучного Нового учения о языке, и работы, превозносящие гениальное марксистское учение Сталина. Постепенно о Марре забыли, а постулаты Нового учения превратились в анекдоты, которые рассказывают студентам-филологам преподаватели, обучая азам языкознания.

Лев Лурье: Русский общественный строй почти всегда авторитарный. Тиран поднимает, тиран низвергает. История Марра - это типичная история фаворитизма. Марр становится знаменем советского языкознания, потому что на него фактически сослался Сталин в своем выступлении на XVI съезде партии, и Марр был низринут после своей смерти тоже Сталиным. Мыльный пузырь, который возникает, висит, а потом лопается.

Известные ученики В. И. Абаев , А. К. Боровков , Р. Р. Гельгардт , А. Н. Генко ,
И. А. Джавахишвили ,
С. Д. Кацнельсон ,
И. И. Мещанинов ,
И. А. Орбели ,
Б. Б. Пиотровский ,
Ф. П. Филин ,
О. М. Фрейденберг ,
А. Г. Шанидзе

Никола́й Я́ковлевич Марр (груз. ნიკოლოზ იაკობის ძე მარი ; (25 декабря 1864 (6 января ), Кутаис - 20 декабря , Ленинград) - российский и советский востоковед и кавказовед , филолог, историк, этнограф и археолог, академик Императорской академии наук (), затем академик и вице-президент АН СССР . После революции получил громкую известность как создатель «нового учения о языке », или «яфетической теории». Отец востоковеда и поэта-футуриста Юрия Марра .

Востоковедение

Н. Я. Марр с матерью (1870)

Имя Марра окружено бо́льшим почитанием в Армении, чем в родной Грузии. С грузинскими филологами (в том числе собственными учениками) у Марра неоднократно происходили конфликты, что было связано с культурно-политическими взглядами Марра (отрицавшего политическую самостоятельность Грузии, поддерживавшего создание ЗСФСР , требовавшего, чтобы Тбилисский университет был общекавказским), а впоследствии и с общим неприятием наиболее авторитетными из грузинских учеников Марра «яфетической теории». Впрочем, и в Армении «новое учение о языке» (в отличие от ранних работ Марра по арменистике) не пользовалось популярностью, а во время антимарристской дискуссии 1950 года среди наиболее заметных оппонентов Марра были как грузин А. С. Чикобава , так и армянин Г. А. Капанцян .

Ранние лингвистические работы

Н. Я. Марр в 1905 году

Есть свидетельства современников о том, что подобная политика Марра была связана прежде всего с карьерными соображениями, хотя успех его идей поддерживался и созвучной эпохе революционностью и амбициозностью («в мировом масштабе» - любимая формула Марра).

Теория Марра в конце 1920-х годов получила официальную поддержку и до 1950 года пропагандировалась как «подлинно марксистское» языкознание, а критики её подвергались систематическим проработкам и даже репрессиям, что значительно затормозило развитие лингвистики в СССР .

На вершине почёта

В 1920-1930-е годы Н. Я. Марр пользовался большим авторитетом среди интеллигенции (в том числе и некоторых профессиональных лингвистов), привлекаемой масштабом его идей, постановкой многих новых задач, яркой личностью (характерно, что влияние марризма было сильнее в Ленинграде, где он жил, чем в других научных центрах). Большое влияние Марр оказал также на многих, занимавшихся проблемами этногенеза и мифологии культурологов и литературоведов, в том числе О. М. Фрейденберг , которая испытывала к учителю почти религиозное чувство (впоследствии разгром марризма в лингвистике лишил её работы). Эйзенштейн вместе с Марром и Выготским планировали открыть творческую научную лабораторию по изучению способов и механизмов восприятия, древнего «пралогического сознания» и его влияние на кино и сознание масс .

Основал в Петрограде Яфетический институт (1921), впоследствии Институт языка и мышления им. Н. Я. Марра (ныне в Петербурге и в Москве), в - годах одновременно был директором Ленинградской публичной библиотеки. 3 марта года избран вице-президентом АН СССР и с тех пор председательствовал на многих торжественных заседаниях академии. В -1934 годах был председателем Российского Палестинского Общества .

В публикациях марристов этого периода его всё чаще называют «великим» и «гениальным», он получает много почётных званий, вплоть до звания «почётного краснофлотца». Подчёркивалась роль Марра в разработке письменности для малых языков СССР (его универсальный «аналитический алфавит», разработанный ещё до революции и введённый в 1923 году для абхазского языка , через несколько лет был отменён из-за практического неудобства), однако фактически вся работа по созданию письменности происходила без участия Марра и его ближайшего окружения. К 45-летию научной деятельности Марр был награждён орденом Ленина (1933). Этот юбилей прошёл без самого Марра: в октябре 1933 года он перенёс инсульт, прожил после него ещё год, но к работе не возвращался.

По случаю смерти и похорон Марра в Ленинграде были отменены занятия в школах, а траурные мероприятия были сопоставимы с происходившими в память об убитом незадолго до этого Кирове . В рекордные сроки, уже на другой день после кончины Марра, была отпечатана брошюра его памяти. Похоронен на Коммунистической площадке (ныне Казачьем кладбище) Александро-Невской лавры .

После смерти Марра его ученики (прежде всего И. И. Мещанинов), фактически отбросив ненаучное «новое учение», в ключе традиционной науки решали многие задачи, поставленные Марром (типология, исследование синтаксиса, проблема «язык и мышление» и др.).

Наследие

Спустя 15 лет после смерти Марра, 20 июня 1950 года , его учение было развенчано с выходом работы некогда поддерживавшего его И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания », а сам он подвергнут официальной критике за «идеализм » в языкознании. В частности, Сталин утверждал, что «Н. Я. Марр действительно хотел быть и старался быть марксистом, но он не сумел стать марксистом ».

Именем Марра названы улицы в столицах Грузии - Тбилиси (Нико Мари), Абхазии - Сухуме и Армении - Ереване .

Сочинения

• Яфетический Кавказ и третий этнический элемент в созидании средиземноморской культуры. - 1920
• Избранные работы, т. 1-5. - М.-Л., 1933-37.
• Яфетидология. - М., 2002.
• Ани, книжная история города и раскопки на месте городища. - Огиз, Гос. социально-экономическое изд-во, 1934.
• Кавказский культурный мир и Армения. - Пг.: Сенатская типография, 1915.
• Армянская культура: ее корни и доисторические связи по данным языкознания [Пер. с арм.] - Ереван: Айастан, 1990. - ISBN 5-540-01085-X
• История Грузии: Культурно-исторический набросок. По поводу слова прот. И.Восторгова о грузинском народе. Изд.2. - M.: URSS, 2015 - ISBN 978-5-9710-2057-8

Примечания

1. идентификатор BNF : платформа открытых данных - 2011.
2. Марр Николай Яковлевич // : [в 30 т.] / под ред. А. М. Прохоров - 3-е изд. - М. : Советская энциклопедия , 1969.
3. Encyclopædia Britannica
4. Алпатов В. М. История одного мифа. М. 1991/2004, с. 6.
5. Большая советская энциклопедия . 2-е изд. / Гл. ред. Б. А. Введенский . Т. 10. Газель - Германий. 1952. 620 стр., илл.; 43 л. илл. и карт.
6. Марр Н. Я. Грамматика чанского (лазского) языка . СПб., 1910
7. Алпатов В. М. ISBN 5-354-00405-5
8. Вяч. Вс. Иванов . Анализ глубинных структур семиотических систем искусства // Очерки по истории семиотики в СССР . - М. : Наука, 1976. - 298 с.
9. Алпатов В. М. Филологи и революция // Новое литературное обозрение . - 2002. - № 53 . Архивировано 8 августа 2018 года.
10. Сталин И. В. Относительно марксизма в языкознании // Правда . - 1950. - 20 июня.
11. Сталин И. В. Относительно марксизма в языкознании // Сочинения. - М. : Издательство “Писатель”, 1997. - Т. 16. - С. 123.
12. Путеводитель по справочным и библиографическим ресурсам. Петербурговедение, адресные книги. (неопр.) .
13. Энциклопедия Санкт-Петербурга, мемориальная доска Н. Я. Марру. (неопр.) .

Литература

• Марр Николай Яковлевич // Список гражданским чинам первых четырех классов. Чины четвертого класса. Исправлен по 1-е сентября 1915 года. Часть вторая. - Пг. : Издание инспекторского отдела Собственной Его Императорского Величества канцелярии . Сенатская типография, 1915. - С. 2193.
• Быковский С. Н. Н. Я. Марр и его теория. К 45-летию научной деятельности. М.-Л., 1933.
• Академия наук академику Н. Я. Марру. М.; Л., 1935.
• Гитлиц М. М. Основные вопросы языка в освещении Н. Я. Марра. Дополнение к Вопроснику по нормативной грамматике русского языка // Русский язык в школе . 1939, № 3, май-июнь, с. 1-10; № 4, июль-август, с. 27-33.
• Миханкова В. А. Николай Яковлевич Марр. - М. : Изд-во Академии наук СССР, 1948. - 450 с. (3-е изд.: М.-Л., 1949)
• Сердюченко Г. П. Академик Н. Я. Марр - основатель совет­ского материалисти­ческого языкознания. М. 1950.
• Цукерман И. И. Крупнейший советский востоковед Н. Я. Марр: к 85-летию со дня рождения / АН СССР. Научно-популярная серия . М.-Л., 1950. 54 с.
• Thomas Lawrence L. The linguistic theories of N. Ja. Marr. University of California Press, Berkeley, California , 1957;
• Аба­ев В. И. Н. Я. Марр // Вопросы языкознания . 1960. № 1;
• L’Hermitte R. Marr, marrisme, marristes: Science et perversion idéologique; une page de l’histoire de la linguistique soviétique. Institut d’Etudes Slaves, Paris, 1987, ISBN 2-7204-0227-3
• Алпатов В. М. История одного мифа: Марр и марризм. М., 1991 (там же библиография), 2-е дополн. изд., М., 2004,