Немецкие разведчики в красной армии. Органы германской разведки в период вов
Сделав в готовящейся агрессии основную ставку на вооруженные силы, гитлеровское командование не забывало и о ведении «тайной войны» против Советского Союза. Подготовка к ней шла полным ходом. Весь богатый опыт империалистических разведок, все организации секретных служб третьего рейха, контакты международной антисоветской реакции и, наконец, все известные шпионские центры союзников Германии имели теперь четкую направленность и цель - СССР.
Разведку, шпионаж, диверсии против Страны Советов фашисты старались вести постоянно и в широких масштабах. Активность этих действий резко возросла после захвата Польши осенью 1939 года и особенно после окончания французской кампании. В 1940 году число шпионов и агентов, направленных на территорию СССР, увеличилось по сравнению с 1939 годом почти в 4, а в 1941 - уже в 14 раз. Советскими пограничниками в течение только одиннадцати предвоенных месяцев было задержано около 5 тысяч вражеских лазутчиков. Бывший начальник первого отдела германской военной разведки и контрразведки (абвера)- генерал-лейтенант Пиккенброк, давая показания на Нюрнбергском процессе, говорил: «…Я должен сказать, что уже с августа - сентября 1940 года со стороны отдела иностранных армий генерального штаба стали значительно увеличиваться разведывательные задания «Абверу» по СССР. Эти задания, безусловно, были связаны с подготовкой войны против России».
Огромный интерес к ходу подготовки «тайной войны» против Советского Союза проявлял сам Гитлер , считая, что приведенный в действие весь огромный разведывательно-подрывной аппарат секретных служб рейха существенным образом будет способствовать осуществлению его преступных замыслов. По этому поводу английский военный историк Лидделл Гарт впоследствии писал: «В войне, которую Гитлер намеревался вести… основное внимание обращалось на нападение на противника с тыла в той или другой форме. Гитлер с презрением относился к фронтальным штурмам и рукопашному бою, являющимся азбукой для обычного солдата. Он начинал войну с деморализации и дезорганизации противника… Если в первой мировой войне для разрушения оборонительных сооружений противника перед наступлением пехоты проводилась артиллерийская подготовка, то в будущей войне Гитлер предлагал предварительно подорвать моральный дух противника. В этой войне должны были использоваться все виды оружия и особенно пропаганды».
Адмирал Канарис.Шеф Абвера
6 ноября 1940 года начальник штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии генерал- фельдмаршал Кейтель и начальник штаба оперативного руководства ОКБ генерал Йодль подписали директиву верховного главнокомандования, адресованную разведслужбам вермахта. Всем разведывательным и контрразведывательным органам предписывалось уточнить имеющиеся данные о Красной Армии, об экономике, мобилизационных возможностях, политическом положении Советского Союза, о настроениях населения и добывать новые сведения, связанные с изучением театров военных действий, подготовкой разведывательно-диверсионных мероприятий в ходе вторжения, обеспечить скрытую подготовку к агрессии, одновременно дезинформируя об истинных намерениях нацистов.
Директива № 21 (план «Барбаросса») предусматривала наряду с вооруженными силами всемерное использование агентуры, диверсионно-разведывательных формирований в тылу Красной Армии. Обстоятельные свидетельства на Нюрнбергском процессе дал по этому вопросу захваченный в плен советскими войсками заместитель начальника отдела «Абвер-2» полковник Штольце: «Я получил указание от Лахузена (начальника отдела.- Авт.) организовать и возглавить специальную группу под условным наименованием «А», которая должна была заниматься подготовкой диверсионных актов и работой по раз ложению в советском тылу в связи с намечавшимся нападением на Советский Союз.
В то же время Лахузен дал мне для ознакомления и руководства приказ, поступивший из оперативного штаба вооруженных сил… Этот приказ содержал основные директивные указания по проведению подрывной деятельности на территории Союза Советских Социалистических Республик после нападения Германии на Советский Союз. Данный приказ был впервые помечен условным шифром «Барбаросса…»
Важную роль в подготовке войны против СССР сыграл абвер. Этот один из наиболее осведомленных, разветвленных и опытных секретных органов фашистской Гермапии стал вскоре почти основным центром по подготовке «тайной войны». Особенно широко абвер развернул свою деятельность с приходом 1 января 1935 года в «Лисью нору» (так называли сами гитлеровцы главную резиденцию абвора) сухопутного адмирала Канариса, который стал всячески укреплять свое шпионско-диверсионное ведомство.
Центральный аппарат абвера состоял из трех основных отделов. Непосредственным центром сбора и предварительной обработки всех разведывательных данных, касающихся сухопутных войск иностранных армий, в т. ч. армии Советского Союза, являлся так называемый отдел «Абвер-1», возглавляемый полковником Пиккенброком. Сюда поступали данные разведки, ведущейся управлением имперской безопасности, министерством иностранных дел, аппаратом фашистской партии и из других источников, а также от войсковой, морской и авиационной разведок. После предварительной обработки «Абвер-1» представлял имеющиеся данные военного характера в главные штабы видов вооруженных сил. Здесь осуществлялись обработка и обобщенно сведений и составлялись новые заявки на разведку.
Отдел «Абвер-2», которым руководил полковник (в 1942 году - генерал-майор) Лахузен, занимался подготовкой и проведением диверсий, террора, саботажа на территории других государств. И, наконец, третий отдел - «Абвер-3» во главе с полковником (в 1943 г.- генерал-лейтенант) Бентивеньи - осуществлял организацию контрразведки внутри страны и за грапицей. В систему абвера входил также разветвленный периферийный аппарат, основными звеньями которого были специальные органы - «абверштелле» (ACT): «Кенигсберг», «Краков», «Вена», «Бухарест», «София», получившие осенью 1940 года задание максимально активизировать разведывательно-диверсионную деятельность против СССР прежде всего путем засылки агентуры. Аналогичный приказ получили все разведывательные органы армейских группировок и армий.
Филиалы абвера имелись при всех крупных штабах гитлеровского вермахта: абверкоманды - в группах армий и крупных войсковых объединениях, абвергруппы - в армиях и равных им соединениях. Дивизиям и воинским частям придавались офицеры абвера.
Параллельно с ведомством Канариса работал другой оргап гитлеровской разведки, так называемое VI управление Главного имперского управления безопасности РСХА (зарубежные разведслужбы СД), которые возглавлял ближайший приближенный Гиммлера - Шелленберг. Во главе Главного имперского управления безопасности (РСХА) стоял Гейдрих, один иа самых кровавых палачей нацистской Германии.
Канарис и Гейдрих были шефами двух конкурирующих разведслужб, которые вели постоянную грызню эа «место под солнцем» и благосклонность фюрера. Но общность интересов и планов позволили на время забыть личную неприязнь и заключить «дружественный пакт» о разделе сфер влияния при подготовке к агрессии. Военная разведка за рубежом была общепризнанным полем деятельности абвера, однако это не мешало Канарису вести политическую разведку внутри Германии, а Гейдриху заниматься разведкой и контрразведкой за рубежом. Рядом с Канарисом и Гейдрихом собственные разведорганы имели Риббентроп (через МИД), Розенберг (АПА), Боле («зарубежная организация НСДАП»), Геринг («исследовательский институт ВВС», занимавшийся дешифровкой перехваченных радиограмм). И Канарис, и Гейдрих прекрасно ориентировались в хитроумном сплетении диверсионно-разведывательных служб, оказывая при возможности посильную помощь или ставя при удобном случае подножку друг другу.
К середине 1941 года фашисты создали более 60 учебных центров по подготовке агентуры для засылки на территорию СССР. Один из таких «учебных центров» находился в малоизвестном отдаленном городке Химзее, другой - в Тегеле под Берлином, третий - в Квинцзее, близ Брандербурга. Будущие диверсанты обучались здесь различным тонкостям своего ремесла. Так, например, в лаборатории в Тегеле учили главным образом подрывному делу и способам поджогов на «восточных территориях». В качестве инструкторов работали не только маститые разведчики, но и специалисты-химики. В Квинцзее располагался хорошо скрытый среди лесов и озер учебный центр Квенцуг, где с большой основательностью готовили террористов-диверсантов «широкого профиля» для предстоящей войны. Здесь стояли макеты мостов, пролегали участки железнодорожного полотна, а в стороне, на собственном аэродроме,- учебные самолеты. Обучение максимально приближалось к «реальным» условиям. Перед нападением на Советский Союз Кана- рис ввел за правило: через обучение в лагере Квенцуг должен пройти каждый офицер разведки, чтобы довести свое мастерство до совершенства.
В июне 1941 года в местечке Сулеювек под Варшавой для организации и руководства разведывательно-диверсионной и контрразведывательной деятельностью на советско- германском фронте был создан специальный орган управления «Абвер-заграница», получивший условное наименование «штаб Валли». Во главе штаба стоял опытный гитлеровский разведчик полковник Шмалыплегер. Под маловыразительным кодовым названием и обыкновенным пятизначным номером полевой почты (57219) прятался целый город с высокими, в несколько рядов колючей проволоки, ограждениями, десятками часовых, шлагбаумами, коптрольно-про- нускными пунктами. Мощные радиостанции на протяжении суток неустанно следили за эфиром, поддерживая связь с абвергруппами и одновременно перехватывая передачи советских военных и гражданских радиостанций, которые тут же подвергались обработке и дешифровке. Здесь же размещались специальные лаборатории, типографии, мастерские но изготовлению различного несерийного вооружения, советской военной формы, знаков различия, фальшивых документов для диверсантов, шпионов и других предметов.
Для ведения борьбы с партизанскими отрядами, выявления лиц, связанных с партизанами и подпольщиками, при «штабе Валли» гитлеровцы организовали контрразведывательный орган под названием «зондерштаб Р». Возглавил его бывший начальник контрразведки врапгелевской армии Смысловский, он же полковник фон Рейхенау. Здесь развернули свою работу гитлеровские агенты с солидным стажем, участники различных белоэмигрантских группировок подобно «Народно-трудовому союзу» (НТС), националистическое отребье.
Для выполнения в советском тылу диверсионно-десантных операций абвер имел также свое «домашнее» войско в лице головорезов из полков «Бранденбург-800», «Курфюрст», батальонов «Нахтигаль», «Роланд», «Бергман» и других подразделений, создание которых началось в 1940 году, сразу же после принятия решения о широкомасштабном развертывании подготовки к войне против СССР. Эти так называемые части особого назначения в большинстве своем были сформированы из украинских националистов, а также белогвардейцев, басмачей, других изменников и предателей Родины.
Освещая ход подготовки этих подразделений к агрессии, полковник Штольце на Нюрнбергском процессе показал: «Нами были подготовлены также специальные диверсионные группы для подрывной деятельности в Прибалтийских Советских Республиках… Кроме того, была подготовлена для подрывной деятельности на советской территории специальная воинская часть - учебный полк особого назначения «Бранденбург-800», подчиненный непосредственно начальнику «Абвер-2» Лахузену». Показания Штольце дополнил начальник отдела «Абвер-3» генерал-лейтенант Бентивеньи: «…Из неоднократных докладов полковника Лахузена Канарису, на которых я также присутствовал, мне известно, что по линии этого отдела проводилась большая подготовительная работа к войне с Советским Союзом. За период февраль - май 1941 года происходили неоднократные совещания руководящих работников «Абвер-2» у заместителя Йодля генерала Варлимонта… В частности, на этих совещаниях в соответствии с требованиями войны против России был решен вопрос об увеличении частей особого назначения, носивших название «Бранденбург-800», и о распределении контингента этих частей по отдельным войсковым соединениям». В октябре 1942 года на базе полка «Бранденбург-800» была сформирована дивизия с тем же наименованием. Отдельные ее подразделения стали комплектоваться диверсантами из немцев, владеющих русским языком.
Одновременно с подготовкой к агрессии «внутренних резервов» Канарис энергично подключал в разведывательную деятельность против СССР своих союзников. Он дал указание центрам абвера в странах Юго-Восточной Европы наладить еще более тесные контакты с разведывательными органами этих государств, в частности с разведкой хортист- ской Венгрии, фашистской Италии, румынской сигуранцей. Укреплялось сотрудничество абвера с болгарской, японской, финской, австрийской и другими разведками. Параллельно усилились разведывательные центры абвера, гестапо, службы безопасности (СД) в нейтральных странах. Не были забыты и пришлись ко двору агентура и документы бывшей польской, эстонской, литовской и латышской буржуазных разведок. Одновременно по указке гитлеровцев активизировало свою деятельность притаившееся националистическое подполье и банды в западных областях Украины, Белоруссии, на территории прибалтийских республик.
О широкомасштабной подготовке гитлеровских диверсионно-разведывательных служб к войне против СССР свидетельствует и ряд авторов. Так, английский военный историк Луи де Ионг в своей книге «Немецкая пятая колонна во второй мировой войне» пишет: «Вторжение в Советский Союз готовилось немцами тщательно. …Военная разведка организовала небольшие штурмовые подразделения, комплектуя их из состава так называемого учебного полка «Бранденбург». Такие подразделения в русском обмундировании должны были действовать далеко впереди наступающих немецких войск, стараясь захватить мосты, туннели и военные склады… Немцы старались собирать сведения о Советском Союзе также в нейтральных странах, прилегающих к русским границам, в особенности в Финляндии и Турции, …разведка установила связи с националистами из прибалтийских республик и Украины с целью организации восстания в тылу русских армий. Весной 1941 года немцы установили контакт с бывшими послами и атташе Латвии в Берлине, бывшим начальником разведки эстонского генерального штаба. С немцами сотрудничали такие личности, как Андрей Мельник и Степан Бандера».
Еще за несколько дней до войны, а особенно с началом боевых действий, гитлеровцы стали забрасывать в советский тыл диверсионно-разведывательные группы, диверсантов-одиночек, лазутчиков, шпионов, провокаторов. Их маскировали в форму бойцов и командиров Красной Армии, сотрудников и НКГБ, железнодорожников, связистов. Диверсантов вооружали взрывчаткой, автоматическим оружием, телефонными подслушивающими устройствами, снабжали фальшивыми документами, крупными суммами советских денег. Направлявшимся в глубокий тыл готовили правдоподобные легенды. Диверсионно-разведывательные группы придавались также и регулярным частям первого эшелона вторжения. 4 июля 1941 года Канарис в своей докладной записке в штаб верховного главнокомандования вермахта сообщал: «В распоряжение штабов немецких армий направлялись многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, поляков, украинцев, грузин, эстонцев и т. п. Каждая группа насчитывала 25 и более человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Группы пользовались трофейным русским обмундированием, оружием, военными грузовиками и мотоциклами. Они должны были проникать в советский тыл па глубину пятьдесят - триста километров перед фронтом наступающих немецких армий, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником…»
Одновременно перед диверсантами стояла задача взрывать железнодорожные и шоссейные мосты, туннели, водокачки, электростанции, оборонные предприятия, физически уничтожать партийных и советских работников, сотрудников НКВД, командиров Красной Армии, сеять панику среди населения.
Подорвать советский тыл изнутри, внести дезорганизацию во все звенья народного хозяйства, ослабить моральный дух и боевую стойкость советских войск и тем самым способствовать успешному осуществлению своей конечной цели - порабощению советского парода. На это были направлены все усилия гитлеровских разведывательно-диверсионных служб. С первых дней войны размах и напряжение вооруженной борьбы на «невидимом фронте» достигли наивысшего накала. По своим масштабам и формам эта борьба не имела себе равных в истории.
«“15 ноября 1942 года готовится наступление Красной армии под Ржевом. Макс”. Такая шифрограмма легла на стол шефа абвера адмирала Канариса. Старый лис (так его называли в высшем руководстве рейха) тут же помчался к Гитлеру»…
Об этом написал в своих «Воспоминаниях» присутствовавший на той встрече Райнхард Гелен, тогда начальник отдела Генштаба «Иностранные армии Востока», позднее сменивший Канариса на посту главы абвера.
Крест за военные заслуги
– Мой фюрер, я же говорил, что русские клюнут на дезинформацию о нашем наступлении на Москву! – Канарис протянул Гитлеру шифровку. – Они стягивают войска под Ржевом под началом самого Жукова. Тот срочно отозван Сталиным из Сталинграда.
– На этот раз мы утрем нос Сталину и Жукову! – ухмыльнулся Гитлер. – А кто такой Макс?
– Это наш самый ценный агент, мой фюрер. Служит офицером связи у самого Шапошникова, в их Генштабе. Между прочим, потомок старинного дворянского рода, ненавидит Советы. Передал немало донесений о планах Генштаба, о перегруппировке их войск. Советы считают, что мы снова двинемся на Москву.
– Подготовьте приказ о награждении этого Макса Крестом военных заслуг с мечами, за храбрость.
Канарис поспешил лично сообщить любимому агенту о приказе фюрера. В тот же день об этой награде доложили наркому внутренних дел Лаврентию Берии. Знали бы Гитлер и Канарис, какую свинью им подложила советская контрразведка. На самом деле Макс был внедрен в абвер еще в начале войны.
Поверив донесению, которое принес ему Канарис, Гитлер двинул дивизии под Ржев, вместо того чтобы помочь Паулюсу. Немцы прозевали подготовку советского контрнаступления под Сталинградом. Гитлер был уверен, что русские зимой 1942-го вряд ли что-то предпримут по спасению окруженных армий Чуйкова и Шумилова, да и самого Сталинграда.
Беговая лошадь
Кем же был на самом деле таинственный Макс, заставивший Гитлера ринуться к Ржеву и отказаться от отправки дивизий на помощь окруженному в ноябре 1942-го Фридриху Паулюсу? Об этом автор статьи узнал от ветерана госбезопасности Александра Николаевича Круглова.
– Об Александре Демьянове, глубоко законспирированном агенте советской разведки Гейне, мне рассказал мой непосредственный начальник Григорий Федорович Григоренко, – начал свой рассказ Круглов. – С 1942 по 1944 год он осуществлял радиотехническое обеспечение операции «Монастырь» – радиоигры с абвером. Главную скрипку в ней играл наш агент Гейне, он же Макс, он же Александр Демьянов. Он действительно происходил из знатного дворянского рода. Его прадед, атаман кубанского казачества Антон Андреевич Головатый, был приближенным Екатерины Великой, основателем Екатеринодара. Отец Демьянова, есаул казачьих войск, погиб в Первую мировую войну. Маленький Саша воспитывался матерью-княгиней, выпускницей Смольного института благородных девиц, слывшей первой красавицей Петербурга. Она не захотела покидать Россию с волной эмиграции и, несмотря на трудное время, постаралась дать сыну приличное образование. Александр поступил в Ленинградский политехнический институт.
Под прицел ОГПУ он попал в 1929 году случайно. Бывшие дворяне, ненавидевшие советскую власть и искавшие пути сближения с Гитлером, создали в Новодевичьем монастыре монархическую организацию «Престол». Демьянов был в курсе их планов. Чекисты, следившие за каждым шагом 19-летнего студента, инкриминировали ему чтение запрещенных мемуаров Шаляпина и «незаконное хранение пистолета», заранее подбросив его. Саше предложили выбор: десять лет лагерей либо продолжение учебы. Но за это он должен был помогать ОГПУ «в выявлении контры, мечтающей продать Родину немцам». После мучительных раздумий юноша дал согласие. Чекисты перевели Демьянова в Москву, где он устроился инженером-электриком в Госкинопрокат, а позднее на киностудию «Мосфильм».
Приятная внешность и благородные манеры позволили Александру легко войти в компанию молодых киноактеров, режиссеров, писателей и поэтов. Его друзьям импонировали его хлебосольство, дворянское происхождение, дружба с самим Михаилом Роммом и некоторыми иностранными дипломатами, а главное – то, что он единственный держал в Манеже свою беговую лошадь! Очень скоро Демьяновым заинтересовались сотрудники немецкого посольства в Москве. И не только они. На это и рассчитывали чекисты, одобрив контакты Гейне (такой агентурный псевдоним ему присвоили из-за любви к творчеству немецкого поэта) с людьми Канариса.
Перебежчик
– В декабре 1941 года чекисты, намереваясь внедрить Демьянова в абвер, организовали ему переход линии фронта в качестве эмиссара антисоветской организации «Престол». Эту организацию антисоветчикам помогли создать сами чекисты, которые хотели проникнуть в ведомство Канариса, – уточнил Александр Николаевич. – После жесточайшей проверки перебежчика Гейне поверили и предложили пройти обучение в разведшколе. Он согласился. Кстати, незадолго до этого Александр прошел подготовку у аса советской разведки Вильяма Фишера, более известного миру как Рудольф Абель. Тот обучил Гейне работе с рацией и шифровальному делу. Поэтому теперь гитлеровцы только поражались выдающимся способностям русского.
После окончания школы новоиспеченному агенту Максу (под таким псевдонимом Демьянов значился в картотеке абвера) предложили внедриться в один из советских штабов.
«Агент абвера у вас в Генштабе…»
Каково же было изумление Канариса, когда Макс сообщил шифрограммой, что ему «удалось устроиться офицером связи у самого маршала Шапошникова». О большем Канарис не мог и мечтать. Восторг шефа абвера вызвало и другое сообщение Макса: о привлечении к работе своих жены и тестя – сотрудника дипломатического корпуса. Теперь квартира в центре Москвы могла использоваться как явочная для членов организации «Престол» и курьеров абвера. Старый лис и не подозревал, что чекисты водят его за нос. Рано или поздно агенты абвера, попавшие под наблюдение советской контрразведки, засыпались. Для прикрытия Гейне в газетных сообщениях проскальзывала информация о якобы «крупном вредительстве на советских железных дорогах». Организация таких диверсий была поручена немцами именно Демьянову. Кроме того, он должен был собирать сведения о планах Генштаба, о формировании и дислокации новых воинских частей.
Его деятельность была настолько успешной, что даже вездесущая британская разведка доложила Черчиллю о «кроте» – немецком агенте, внедрившемся в Генштаб Красной армии. Британский премьер немедленно сообщил об этом в личном секретном послании Сталину. Советский руководитель «сердечно поблагодарил друга Уинстона». Агент Макс – капитан Демьянов – был удостоен ордена Красной Звезды. Руководитель иностранного отдела НКВД П. Судоплатов, его офицеры В. Ильин, М. Маклярский и Г. Григоренко, возглавлявшие операцию «Монастырь», были награждены высшими орденами СССР.
Из оперативной справки на агента 2-го отдела НКВД Демьянова (Гейне): «Демьянов Александр Петрович, 1910 года рождения, русский, беспартийный, образование высшее, по специальности инженер-электрик, хорошо знает подрывное и радиодело. За время работы с нами проявил себя инициативным, волевым, способным, любящим разведывательную работу агентом. Был подготовлен для работы в Москве на случай захвата ее немцами. В июне 1942 года передал в абвер, что в Москве приняты экстренные меры для отражения массированного налета немецкой авиации. Это сообщение заставило германское командование отказаться от авианалета. В данное время участвует в радиоигре “Монастырь”».
Армия Паулюса в котле
– Неужели у немцев не возникало никаких подозрений в отношении Макса?
– Возникали. Вальтер Фридрих Шелленберг, шеф внешнеполитической разведки, не доверял его донесениям. Гейне ходил по лезвию бритвы. За ним тщательно следили, но придраться было не к чему. Москва поставляла через него вполне достоверную информацию. Так случилось и с переданной Демьяновым шифрограммой о подготовке нашего контрудара в районе Ржева. Гитлер тут же приказал усилить группу армий «Центр» свежими дивизиями, вместо того чтобы двинуть их на помощь Паулюсу. «Некоторое оживление» советских войск под Сталинградом, зафиксированное немецкой авиацией, Макс как «офицер связи Генштаба» объяснил немцам перегруппировкой советских войск для перехода к зимней обороне. На самом деле мы готовились к контрнаступлению под Сталинградом.
Передав сообщение о готовящемся контрударе под Ржевом, Демьянов-Гейне фактически помог в октябре-ноябре 1942-го спасти Сталинград от полного захвата. Всего 500 метров отделяли тогда Паулюса от Волги. На узкой полосе берега насмерть вгрызлись в землю гвардейцы Чуйкова. Введи тогда Гитлер дивизии, переброшенные из Франции, и падение Сталинграда было бы предрешено. Но Гитлер держал их под Ржевом, держал даже тогда, когда армия Паулюса оказалась в котле.
– Какова же дальнейшая судьба Демьянова-Гейне?
– После успешного завершения радиоигры «Монастырь» он «помог» Гитлеру перенести сроки наступления в районе Курска. Это дало нам возможность подготовиться к отпору. В 1944-м Александр Демьянов был привлечен к контрразведывательной операции «Березино». Летом 1944-го в лесах Белоруссии оказалось в окружении соединение подполковника Генриха Шерхорна. Немцы попытались использовать его для боевых действий в тылу русских. Советская контрразведка внедрила в отряд Шерхорна под видом офицера вермахта некоего Вильяма Фишера. Радиоигру с абвером вел все тот же Гейне. Ни один из солдат Шерхорна не вырвался из окружения. Роль Ивана Сусанина прекрасно сыграли Вильям Фишер (Абель) и Демьянов.
После войны его попытались внедрить вместе с женой в эмигрантские круги в Париже, но супруги не нашли там поддержки и были отозваны. Александр Петрович Демьянов умер в Москве в 1978 году. Вплоть до наших дней никто не знал, кем был в действительности этот скромный москвич.
Все четыре года войны немецкая разведка доверчиво «кормилась» дезинформацией, которую ей предоставляла Лубянка
Летом 1941 года советские разведчики начали операцию, которая и поныне считается «высшим пилотажем» тайной борьбы и вошла в учебники по разведывательному ремеслу. Она длилась практически всю войну и на разных этапах по-разному называлась — «Монастырь», «Курьеры», а затем «Березино».
Ее замысел первоначально состоял в том, чтобы довести до немецкого разведцентра целенаправленную «дезу» о якобы существующей в Москве антисоветской религиозно-монархической организации, заставить вражеских разведчиков поверить в нее как в реальную силу. И таким образом проникнуть в разведсеть гитлеровцев в Советском Союзе.
ФСБ рассекретили материалы операции лишь по истечению 55 лет Победы над фашизмом.
Чекисты привлекли к работе представителя знатного дворянского рода Бориса Садовского. С установлением Советской власти он потерял свое состояние и, естественно, враждебно к ней относился.
Жил в небольшом доме в Новодевичьем монастыре. Будучи инвалидом, почти не выходил из него. В июле 1941 года Садовский написал стихотворение, скоро ставшее достоянием контрразведки, в котором обращался к гитлеровским оккупантам как к «братьям-освободителям», призывал Гитлера восстановить русское самодержавие.
Его-то и решили использовать в качестве руководителя легендируемой организации «Престол», тем более что Садовский и в самом деле искал возможность как-либо связаться с немцами.
Александр Петрович Демьянов — «Гейне» (справа) во время сеанса радиосвязи с немецкимЧтобы «помочь» ему, в игру включили секретного сотрудника Лубянки Александра Демьянова, имевшего оперативный псевдоним «Гейне».
Его прадед Антон Головатый был первым атаманом кубанского казачества, отец — казачьим есаулом, погибшим в первую мировую войну. Мать же происходила из княжеского рода, окончила Бестужевские курсы в Смольном институте благородных девиц и в предреволюционные годы считалась одной из самых ярких красавиц в аристократических кругах Петрограда.
До 1914 года Демьянов жил и воспитывался за границей. Он был завербован ОГПУ в 1929 году. Обладавший благородными манерами и приятной внешностью, «Гейне» легко сходился с киноактерами, писателями, драматургами, поэтами, в кругах которых вращался с благословения чекистов. До войны он в целях пресечения терактов специализировался на разработке связей оставшихся в СССР дворян с зарубежной эмиграцией. Опытный агент с такими данными быстро завоевал доверие поэта-монархиста Бориса Садовского.
17 февраля 1942 года Демьянов — «Гейне» перешел линию фронта и сдался немцам, заявив, что он — представитель антисоветского подполья. Офицеру абвера разведчик рассказал об организации «Престол» и о том, что послан ее руководителями для связи с немецким командованием. Сначала ему не поверили, подвергли серии допросов и тщательных проверок, включая имитацию расстрела, подбрасывание оружия, из которого он мог перестрелять своих мучителей и скрыться. Однако его выдержка, четкая линия поведения, убедительность легенды, подкрепленная реально существовавшими лицами и обстоятельствами, в конце концов заставили немецких контрразведчиков поверить.
Сыграло роль и то, что еще перед войной московская резидентура абвера* взяла Демьянова на заметку как возможного кандидата для вербовки и даже присвоила ему кличку «Макс».
*А́бвер - орган военной разведки и контрразведки Германии в 1919-1944 годах, входил в состав Верховного командования Вермахта.
Под ней он фигурировал в картотеке московской агентуры 1941 года, под ней же, после трех недель обучения азам шпионского дела, был 15 марта 1942 года заброшен с парашютом в советский тыл. Демьянову предстояло обосноваться в районе Рыбинска с заданием вести активную военно-политическую разведку. От организации «Престол» абвер ожидал активизации пацифистской пропаганды среди населения, развертывания саботажа и диверсий.
Две недели на Лубянке выдерживали паузу, чтобы не вызвать у абверовцев подозрение легкостью, с которой их новый агент легализовался.
Наконец «Макс» передал свою первую дезинформацию. Вскоре, чтобы упрочить положение Демьянова в германской разведке и снабжать через него немцев ложными данными стратегической важности, его устроили офицером связи при начальнике Генерального штаба маршале Шапошникове.
Адмирал КанарисАдмирал Канарис, глава абвера (по прозвищу Янус», «Хитрый лис») считал своей огромной удачей, что заполучил «источник информации» в столь высоких сферах, и не мог не похвастаться этим успехом перед своим соперником, начальником VI управления РСХА бригаденфюрером СС Вальтером Шелленбергом. В написанных после войны в английском плену мемуарах тот с завистью засвидетельствовал, что военная разведка имела «своего человека» возле маршала Шапошникова, от которого поступило много «ценных сведений». В начале августа 1942 года «Макс» сообщил немцам, что имеющийся в организации передатчик приходит в негодность и требует замены.
Вскоре на конспиративную квартиру НКВД в Москве явились два абверовских курьера, доставивших 10 тысяч рублей и продукты. Они сообщили о месте спрятанной ими рации.
Первая группа немецких агентов оставалась на свободе в течение десяти дней, чтобы чекисты смогли проверить их явки и узнать, не имеют ли они связей еще с кем-то. Потом связников арестовали, доставленную ими рацию нашли. А немцам «Макс» радировал, что курьеры прибыли, но переданная рация повреждена при приземлении.
Через два месяца из-за линии фронта явились еще два связника с двумя радиопередатчиками и различным шпионским снаряжением. Они имели задание не только помочь «Максу», но и самим обосноваться в Москве, собирать и передавать по второй рации свою развединформацию. Оба агента были перевербованы, а в штаб «Валли» — абверовский центр — они сообщили, что успешно прибыли и приступили к выполнению задания. С этого момента операция развивалась по двум направлениям: с одной стороны — от имени монархической организации «Престол» и резидента «Макса», с другой — от имени агентов абвера «Зюбина» и «Алаева», якобы опиравшихся на собственные связи в Москве. Началась новая стадия тайного поединка — операция «Курьеры».
В ноябре 1942 года в ответ на запрос из штаба «Валли» о возможности расширения географии организации «Престол» за счет городов Ярославля, Мурома и Рязани и направления туда агентуры для дальнейшей работы «Макс» передал, что лучше подходит город Горький, где создана ячейка «Престола». Немцы согласились на это, а контрразведчики позаботились о «встрече» курьеров. Удовлетворяя запросы абверовцев, чекисты направляли им обширную дезинформацию, готовившуюся в Генштабе Красной армии, а на подставные явочные квартиры вызывались все новые и новые агенты вражеской разведки.
В Берлине были очень довольны работой «Макса» и внедренной с его помощью агентуры. 20 декабря адмирал Канарис поздравил своего московского резидента с награждением Железным крестом I степени, а Михаил Калинин тогда же подписал Указ о награждении Демьянова орденом Красной Звезды. Итогом радиоигр «Монастырь» и «Курьеры» стал арест 23 немецких агентов и их пособников, имевших при себе более 2 миллионов рублей советских денег, несколько радиостанций, большое количество документов, оружия, снаряжения.
Летом 1944 года оперативная игра получила новое продолжение под названием «Березино». «Макс» сообщил в штаб «Валли», что его «откомандировали» в только что занятый советскими войсками Минск. Вскоре абвер получил оттуда сообщение, что по белорусским лесам пробиваются на запад многочисленные группы немецких солдат и офицеров, попавших в окружение в результате советского наступления. Поскольку данные радиоперехвата свидетельствовали о стремлении гитлеровского командования не только помочь им пробиться к своим, но и использовать для дезорганизации вражеского тыла, чекисты решили на этом сыграть. Вскоре нарком госбезопасности Меркулов доложил Сталину, Молотову и Берия план новой операции. «Добро» было получено.
18 августа 1944 года московская радиостанция «Престола» сообщила немцам, что «Макс» случайно нарвался на выходящую из окружения воинскую часть вермахта, которой командует подполковник Герхард Шерхорн. «Окруженцы» испытывают большую нужду в продовольствии, оружии, боеприпасах. Семь дней на Лубянке ждали ответа: абверовцы, видимо, наводили справки о Шерхорне и его «войске». А на восьмой пришла радиограмма: «Просим помочь нам связаться с этой немецкой частью. Мы намерены для них сбросить различные грузы и прислать радиста».
В ночь с 15 на 16 сентября 1944 года три посланца абвера приземлились на парашютах в районе озера Песочное в Минской области, где якобы «скрывался» полк Шерхорна. Вскоре двоих из них перевербовали и включили в радиоигру.
Тогда абверовцы перебросили еще двух офицеров с адресованными Шерхорну письмами командующего группой армии «Центр» генерал-полковника Рейнгардта и начальника «Абверкоманды-103» Барфельда. Поток грузов «пробивающимся из окружения» увеличивался, вместе с ними прибывали все новые «ревизоры», имевшие задание, как признавались потом на допросах, выяснить, те ли это люди, за кого себя выдают. Но все было сработано чисто. Настолько чисто, что в последней радиограмме Шерхорну, переданной из «Абверкоманды-103» 5 мая 1945 года, уже после капитуляции Берлина, говорилось:
«С тяжелым сердцем мы вынуждены прекратить оказание вам помощи. На основании создавшегося положения мы также не можем больше поддерживать с вами радиосвязь. Что бы ни принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с вами».
Это был конец игры. Советская разведка блестяще переиграла разведку фашистской Германии.
Успеху операции «Березино» способствовало то, что в ней были задействованы реальные немецкие офицеры, перешедшие на сторону РККА. Они убедительно изображали уцелевший полк, в том числе и завербованные парашютисты-связные.
Из архивных данных: с сентября 1944 года по май 1945 года немецким командованием в наш тыл было совершено 39 самолето-вылетов и выброшено 22 германских разведчика (все они были арестованы советскими контрразведчиками), 13 радиостанций, 255 мест груза с вооружением,обмундированием, продовольствием, боеприпасами, медикаментами, и 1 777 000 рублей. Снабжение «своего» отряда Германия продолжала до самого конца войны.
Сбор Германией разведанных против СССР
Для претворения стратегических планов вооруженного нападения на соседние страны о них Гитлер поведал своему окружению еще 5 ноября 1937 года - фашистская Германия, естественно, нуждалась в обширной и достоверной информации, раскрывающей все стороны жизни будущих жертв агрессии, и особенно в сведениях, на основании которых можно было бы вывести заключение об их оборонном потенциале. Снабжая правительственные органы и верховное командование вермахта подобной информацией, службы «тотального шпионажа» активно содействовали подготовке страны к войне. Добывалась разведывательная информация разными путями, с помощью разнообразных методов и средств.
Вторая мировая война, развязанная фашистской Германией 1 сентября 1939 года, началась с вторжения немецких войск в Польшу. Но главной своей целью, на достижение которой были ориентированы все государственные органы страны, и в первую очередь вермахт и разведка, Гитлер считал разгром Советского Союза, завоевание нового «жизненного пространства» на Востоке вплоть до Урала. Камуфляжем должны были служить подписанный 23 августа 1939 года советско-германский договор о ненападении, а также заключенный 28 сентября того же года договор «О дружбе и границе». Более того, открывшиеся в результате этого возможности были использованы для наращивания активности в проводившейся весь предвоенный период разведывательной работе против СССР. Гитлер постоянно требовал от Канариса и Гейдриха новых сведений о мерах, предпринимаемых советскими властями по организации отпора вооруженной агрессии.
Как уже отмечалось, в первые годы после установления в Германии фашистской диктатуры Советский Союз рассматривался прежде всего как политический противник. Поэтому все, что относилось к нему, входило в компетенцию службы безопасности. Но такой порядок просуществовал недолго. Вскоре, в соответствии с преступными замыслами нацистской верхушки и немецкого военного командования, все службы «тотального шпионажа» включились в тайную войну против первой в мире страны социализма. Говоря о направленности шпионско-диверсионной деятельности фашистской Германии в тот период, Шелленберг писал в своих мемуарах: «Первоочередной и самой важной задачей считались решительные действия всех секретных служб против России».
Интенсивность этих действий заметно возросла с осени 1939 года, особенно после победы над Францией, когда абвер и СД получили возможность высвободить свои значительные силы, занятые в данном регионе, и использовать их на восточном направлении. Перед секретными службами, как явствует из архивных документов, была тогда поставлена конкретная задача: уточнить и пополнить имевшиеся сведения об экономическом и политическом положении Советского Союза, обеспечить регулярное поступление информации о его обороноспособности и будущих театрах военных действий. Им было поручено также выработать развернутый план организации диверсионно-террористических акций на территории СССР, приурочив их осуществление к моменту первых наступательных операций немецко-фашистских войск. Кроме того, они были призваны, как об этом уже говорилось подробно, гарантировать скрытность вторжения и начать широкую кампанию по дезинформации мирового общественного мнения. Так определялась программа действий гитлеровской разведки против СССР, в которой ведущее место, по понятным причинам, отводилось шпионажу.
Архивные материалы и другие вполне достоверные источники содержат немало подтверждений того, что интенсивная тайная война против Советского Союза началась задолго до июня 1941 года.
Штаб Залли
К моменту нападения на СССР деятельность абвера - этого лидера среди нацистских секретных служб в области шпионажа и диверсий - достигла своего апогея. В июне 1941 года был создан «Штаб Залли», призванный обеспечить руководство всеми видами шпионажа и диверсий, направленных против Советского Союза. «Штаб Валли» непосредственно координировал действия команд и групп, приданных армейским группировкам для ведения разведывательных и диверсионных операций. Он размещался тогда под Варшавой, в местечке Сулеювек, и возглавлял его опытный разведчик Шмальшлегер.
Вот некоторые свидетельства того, как развивались события.
Один из видных сотрудников немецкой военной разведки, Штольце, на допросе 25 декабря 1945 года показал, что начальник абвера II полковник Лахузен, сообщив ему в апреле 1941 года дату нападения Германии на СССР, потребовал в срочном порядке изучить все имеющиеся в распоряжении абвера материалы в отношении Советского Союза. Необходимо было выяснить возможность нанесения мощного удара по важнейшим советским военно-промышленным объектам для полного или частичного вывода их из строя. Тогда же было создано в рамках абвера II сверхсекретное подразделение, во главе которого был поставлен Штольце. По соображениям конспирации оно имело ходовое название «Группа А». В его обязанности входили планирование и подготовка диверсионных операций крупного масштаба. Они предпринимались, как подчеркивал Лахузен, в надежде на то, что удастся дезорганизовать тыл Красной Армии, посеять панику среди местного населения и тем самым облегчить продвижение немецко-фашистских войск.
Лахузен ознакомил Штольце с приказом штаба оперативного руководства, подписанным генерал-фельдмаршалом Кейтелем, в котором излагалась в общем виде директива верховного главнокомандования вермахта по развертыванию диверсионной деятельности на советской территории после начала реализации плана «Барбаросса». Абвер должен был приступить к проведению акций, имеющих целью разжигание национальной розни между народами СССР, чему нацистская верхушка придавала особое значение. Руководствуясь директивой верховного главнокомандования, Штольце сговорился с главарями украинских националистов Мельником и Бендерой, что они немедленно приступят к организации на Украине выступлений враждебных Советской власти националистических элементов, приурочив их к моменту вторжения немецко-фашистских войск . Одновременно абвер II начал заброску на территорию Украины своих агентов из числа украинских националистов, часть из которых имела задание составить или уточнить списки местного партийного и советского актива, подлежащего уничтожению. Подрывные акции с участием националистов всех мастей проводились и в других регионах СССР.
Действия АБВЕРа против СССР
Абвером II, по показаниям Штольце, были сформированы и вооружены «особые отряды» для действий (в нарушение международных правил ведения войны) в Советской Прибалтике, опробованных еще в начальный период второй мировой войны . Один из таких отрядов, солдаты и офицеры которого были одеты в советскую военную форму, имел задание совершить захват железнодорожного туннеля и мостов близ Вильнюса. До мая 1941 года на территории Литвы было обезврежено 75 агентурных групп абвера и СД, которые, как документально установлено, развернули здесь активную шпионско-диверсионную деятельность в преддверии нападения фашистской Германии на СССР.
Насколько велико было внимание верховного командования вермахта к развертыванию диверсионных операций в тылу советских войск, показывает тот факт, что «особые отряды» и «специальные команды» абвера имелись при всех группах армий и армиях, сосредоточенных на восточных границах Германии .
Согласно показаниям Штольце, отделения абвера в Кенигсберге, Варшаве и Кракове имели директиву Канариса в связи с подготовкой нападения на СССР предельно усилить шпионско-диверсионную деятельность. Задача состояла в том, чтобы обеспечить верховное главнокомандование вермахта подробными и максимально точными данными о системе целей на территории СССР, прежде всего о шоссейных и железных дорогах, мостах, электростанциях и других объектах, уничтожение которых могло бы повлечь за собой серьезную дезорганизацию советского тыла и в конечном счете парализовало бы его силы и сломило сопротивление Красной Армии. Абвер должен был протянуть щупальца к важнейшим коммуникациям, военно-промышленным объектам, а также крупным административным и политическим центрам СССР -во всяком случае замышлялось.
Подводя некоторые итоги проведенной абвером работы к моменту начала вторжения Германии в СССР, Канарис писал в докладной записке, что в распоряжение штабов немецких армий направлены многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, украинцев, белорусов, поляков, прибалтов, финнов и т. п. Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50 300 километров за линией фронта, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о советских резервах, состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником.
Центром организации шпионажа, главной базой для опорных пунктов гитлеровской разведки служили в предвоенные годы посольство Германии в Москве и немецкие консульства в Ленинграде, Харькове, Тбилиси, Киеве, Одессе, Новосибирске и Владивостоке . На дипломатическом поприще в СССР в те годы подвизалась большая группа кадровых немецких разведчиков, опытнейших профессионалов, представлявших все звенья системы нацистского «тотального шпионажа», и особенно широко - абвер и СД. Несмотря на препятствия, чинимые им чекистскими органами, они, беззастенчиво пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью, развили здесь высокую активность, стремясь прежде всего, как на то указывают архивные материалы тех лет, прощупать оборонную мощь нашей страны.
Эрих Кёстринг
Резидентуру абвера в Москве возглавлял в ту пору генерал Эрих Кёстринг, слывший до 1941 года в разведывательных кругах Германии «самым осведомленным специалистом по Советскому Союзу». Он родился и некоторое время жил в Москве, поэтому свободно владел русским языком и был знаком с образом жизни в России. Во время первой мировой войны сражался против царской армии, затем в 20-х годах работал в специальном центре, занимавшемся изучением Красной Армии. С 1931 по 1933 год в завершающий период советско-германского военного сотрудничества выступал в роли наблюдателя от рейхсвера в СССР. Снова оказался в Москве в октябре 1935 года в должности военного и авиационного атташе Германии и пробыл до 1941 года. Он имел в Советском Союзе широкий круг знакомых, которых стремился использовать для получения интересующей его информации.
Однако из многочисленных вопросов, поступивших к Кёстрингу из Германии спустя шесть месяцев после его прибытия в Москву, он смог дать ответы лишь на немногие. В своем письме на имя начальника разведывательного отдела по армиям Востока он так объяснял это: «Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдаленно связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создается впечатление, что русские снабжают всех атташе набором ложных сведений». Письмо заканчивалось заверением, что он тем не менее надеется, что ему удастся составить «мозаичную картину, отражающую дальнейшее развитие и организационное построение Красной Армии».
После того как в 1938 году германские консульства оказались закрытыми, военные атташе других стран в течение двух лет были лишены возможности присутствовать на военных парадах, и, кроме того, были введены ограничения на установление иностранцами контактов с советскими гражданами. Кёстринг, по его словам, вынужден был вернуться к использованию трех «скудных источников информации»: совершению поездок по территории СССР и выездам на автомобиле в различные районы Московской области, использованию открытой советской печати и, наконец, обмену информацией с военными атташе других стран.
В одном из своих отчетов он делает следующий вывод о состоянии дел в Красной Армии: «В результате ликвидации основной части высшего офицерского состава, довольно хорошо овладевшего военным искусством в процессе продолжавшейся десять лет практической подготовки и теоретического обучения, оперативные возможности Красной Армии снизились. Отсутствие воинского порядка и нехватка опытных командиров будут отрицательно сказываться в течение некоторого времени на подготовке и обучении войск. Проявляющаяся уже в настоящее время безответственность в военном деле приведет в дальнейшем к еще более серьезным негативным последствиям. Армия лишена командующих наивысшей квалификации. Тем не менее нет никаких оснований для вывода о падении наступательных возможностей солдатской массы в такой мере, чтобы не признать Красную Армию как весьма важный фактор на случай возникновения военного конфликта».
В сообщении в Берлин подполковника Ганса Кребса, замещавшего заболевшего Кёстринга, датированном 22 апреля 1941 года, говорилось: «Максимальной численности по боевому расписанию на военное время, определяемой нами в 200 пехотных стрелковых дивизий, советские сухопутные войска еще, конечно, не достигли. Эти сведения в беседе со мной недавно подтвердили военные атташе Финляндии и Японии».
Через несколько недель Кёстринг и Кребс специально предприняли поездку в Берлин, чтобы лично сообщить Гитлеру, что значительных изменений к лучшему в Красной Армии не наблюдается.
Перед сотрудниками абвера и СД, пользовавшимися в СССР дипломатическим и другим официальным прикрытием, ставилась задача наряду со строго ориентированной информацией собирать сведения по широкому кругу военно-экономических проблем. Эта информация имела совершенно определенное назначение - она должна была дать возможность органам стратегического планирования вермахта составить представление об условиях, в которых гитлеровским войскам придется действовать на территории СССР, и в частности при захвате Москвы, Ленинграда, Киева и других крупных городов. Выяснялись координаты объектов будущих бомбардировок. Уже тогда создавалась сеть подпольных радиостанций для передачи собранных сведений, устраивались в общественных и других подходящих местах тайники, где можно было бы хранить инструкции нацистских разведывательных центров и предметы диверсионной техники, чтобы засылаемые и находящиеся на территории СССР агенты в нужный момент могли воспользоваться ими.
Использование торговых отношений Германии и СССР для разведки
С целью шпионажа в Советский Союз планомерно засылались кадровые сотрудники, тайные агенты и доверенные лица абвера и СД, для проникновения которых в нашу страну использовались интенсивно развивавшиеся в те годы экономические, торговые, хозяйственные и культурные связи между СССР и Германией. С их помощью решались такие важные задачи, как сбор сведений о военно-экономическом потенциале СССР, в частности об оборонной промышленности (мощность, районирование, узкие места), об индустрии в целом, отдельных ее крупных центрах, энергетических системах, путях сообщения, источниках промышленного сырья и т. д. Особой активностью отличались представители деловых кругов, которые нередко наряду со сбором разведывательной информации выполняли поручения по налаживанию связи на советской территории с агентами, которых немецкой разведке удалось завербовать в период активного функционирования в нашей стране немецких концернов и фирм.
Придавая важное значение использованию в разведывательной работе против СССР легальных возможностей и всячески добиваясь их расширения, и абвер, и СД вместе с тем исходили из того, что получаемая таким путем информация в преобладающей своей части не способна служить достаточной базой для разработки конкретных планов, принятия правильных решений в военно-политической области. Да и основываясь только на такой информации, считали они, трудно составить достоверное и сколько-нибудь полное представление о завтрашнем военном противнике, его силах и резервах. Чтобы восполнить пробел, абвер и СД, как это подтверждается многими документами, делают попытки активизировать работу против нашей страны нелегальным путем, стремясь к приобретению секретных источников внутри страны или засылке тайных агентов из-за кордона в расчете на их оседание в СССР. Об этом, в частности, свидетельствует такой факт: руководитель агентурной группы абвера в США офицер Г. Румрих еще в начале 1938 года имел указание своего центра добыть незаполненные бланки американских паспортов для агентов, забрасываемых в Россию.
«Вы можете достать ну хотя бы штук пятьдесят?» - спрашивали Румриха в шифртелеграмме из Берлина. Абвер готов был платить за каждый чистый бланк американского паспорта тысячу долларов - так они были необходимы.
Специалисты-документалыцики из секретных служб фашистской Германии еще задолго до начала войны против СССР скрупулезно следили за всеми изменениями в порядке оформления и выдачи личных документов советских граждан. Они проявляли повышенный интерес к выяснению системы защиты воинских документов от подделок, пытаясь установить порядок применения условных секретных знаков.
Кроме агентов, нелегально засылаемых в Советский Союз, абвер и СД использовали для получения интересующей их информации своих официальных сотрудников, внедренных в состав комиссии по определению линии германо-советской границы и переселению немцев, проживавших в западных областях Украины, Белоруссии, а также Прибалтики, на территорию Германии.
Уже в конце 1939 года гитлеровская разведка приступила к планомерной заброске в СССР с территории оккупированной Польши агентов для ведения военного шпионажа. Это были, как правило, профессионалы. Известно, например, что одному из таких агентов, прошедшему в 1938-1939 годах 15-месячную подготовку в берлинской школе абвера, в 1940 году удалось трижды нелегально проникать в СССР. Совершив несколько длительных полутора-двухмесячных поездок в районы Центрального Урала, Москвы и Северного Кавказа, агент благополучно возвращался в Германию.
Начиная примерно с апреля 1941 года абвер переходит преимущественно к заброске агентов группами во главе с опытными офицерами. Все они имели необходимое шпионско-диверсионное снаряжение, включая радиостанции для приема прямых радиопередач из Берлина. Ответные сообщения они должны были направлять на подставной адрес тайнописью .
На минском, ленинградском и киевском направлениях глубина агентурной разведки достигла 300-400 километров и более. Часть агентов, достигнув определенных пунктов, должна была на какое-то время осесть там и тотчас же приступить к выполнению полученного задания. Большинству же агентов (обычно они не имели радиостанций) предстояло возвратиться не позднее 15-18 июня 1941 года в разведцентр, чтобы добытая ими информация могла быть оперативно использована командованием.
Что же прежде всего интересовало абвер и СД? Задания для той и другой группы агентов, как правило, мало отличались и сводились к тому, чтобы выяснить сосредоточение советских войск в пограничных районах, дислокацию штабов, соединений и частей Красной Армии, пункты и районы местонахождения радиостанций, наличие наземных и подземных аэродромов, количество и типы самолетов, базирующихся на них, расположение складов боеприпасов, взрывчатых веществ, горючего.
Некоторые засылаемые в СССР агенты имели указание разведцентра воздержаться от конкретных практических действий до начала войны. Цель ясна - руководители абвера рассчитывали таким путем сохранить свои агентурные ячейки до того момента, когда надобность в них будет особенно велика.
Отправка Германских агентов в СССР в 1941 г.
Об активности подготовки агентуры для заброски в Советский Союз свидетельствуют такие данные, почерпнутые из архива абвера. В середине мая 1941 гада в разведывательной школе ведомства адмирала Кана-риса близ Кенигсберга (в местечке Гроссмишель) проходили подготовку около 100 человек, предназначавшихся для засылки в СССР.
На кого же делалась ставка? Это выходцы из семей русских эмигрантов, осевших в Берлине после Октябрьской революции, сыновья бывших офицеров царской армии, сражавшихся против Советской России, а после разгрома бежавшие за границу , участники националистических организаций Западной Украины, Прибалтики, Польши, Балканских стран, как правило, владевшие русским языком.
К числу средств, использовавшихся гитлеровской разведкой в нарушение общепринятых норм международного права, относился также воздушный шпионаж, на службу которому были поставлены новейшие технические достижения. В системе министерства военно-воздушных сил фашистской Германии существовало даже специальное подразделение - эскадрилья особого назначения, которая совместно с секретной службой этого ведомства силами звеньев высотных самолетов осуществляла разведывательную работу против интересовавших абвер стран . В ходе полетов фотографировались все важные для ведения войны сооружения: порты, мосты, аэродромы, военные объекты, промышленные предприятия и т. д. Таким образом, военно-картографическая служба вермахта заблаговременно получала от абвера сведения, необходимые для составления хороших карт. Все, что касалось этих полетов, держалось в строжайшей тайне, и знали о них лишь непосредственные исполнители и те из очень ограниченного круга сотрудников группы «воздух» абвера I, в обязанность которых входила обработка и анализ данных, полученных с помощью воздушной разведки. Материалы аэрофотосъемки представлялись в виде фотографий, как правило, самому Канарису, в редких случаях - кому-либо из его заместителей, а затем передавались по назначению. Известно, что командование специальной эскадрильи ВВС «Ровель», дислоцировавшейся в Стаакене, уже в 1937 году приступило к разведке территории СССР с помощью замаскированных под транспортные самолеты «Хейн-кель-111».
Воздушная разведка Германии перед началом войны
Представление об интенсивности воздушной разведки дают следующие обобщенные данные: с октября 1939 по 22 июня 1941 года немецкие самолеты более 500 раз вторгались в воздушное пространство Советского Союза. Известны многие случаи, когда самолеты гражданской авиации, летавшие по трассе Берлин - Москва на основании соглашений между Аэрофлотом и Люфтганзой, часто преднамеренно сбивались с курса и оказывались над военными объектами. Недели за две до начала войны немцы облетывали и районы расположения советских войск. Каждый день фотографировали расположение наших дивизий, корпусов, армий, засекали нахождение военных радиопередатчиков, которые не были замаскированы.
За несколько месяцев до нападения фашистской Германии на СССР аэрофотосъемки советской территории проводились полным ходом. По сведениям, полученным нашей разведкой через агентуру от референта штаба германской авиации, немецкие самолеты совершали полеты на советскую сторону с аэродромов в Бухаресте, Кенигсберге и Киркенесе (Северная Норвегия) и производили фотографирование с высоты 6 тысяч метров. Только за период с 1 по 19 апреля 1941 года германские самолеты 43 раза нарушали государственную границу, совершая разведывательные полеты над нашей территорией на глубину 200 километров.
Как установил Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками, материалы, добываемые с помощью аэрофототехнической разведки, проводившейся в 1939 году, еще до начала вторжения гитлеровских войск в Польшу, были использованы в качестве ориентира при последующем планировании военных и диверсионных операций против СССР. Разведывательные полеты, совершавшиеся сначала над территорией Польши, затем Советского Союза (до Чернигова) и стран Юго-Восточной Европы, некоторое время спустя были перенесены на Ленинград, к которому, как объекту воздушного шпионажа, было приковано основное внимание. Из архивных документов известно, что 13 февраля 1940 года у генерала Йодля в штабе оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта был заслушан доклад Канариса «О новых результатах воздушной разведки против СССл, полученных специальной эскадрильей «Ровель». С этого времени масштабы воздушного шпионажа резко возросли. Главной его задачей являлось получение сведений, необходимых для составления географических карт СССР. При этом особое внимание уделялось морским военным базам и другим важным в стратегическом отношении объектам (например, Шосткинскому пороховому заводу) и, особенно, центрам нефтедобычи, нефтеперегонным заводам, нефтепроводам. Определялись также будущие объекты для нанесения бомбовых ударов.
Важным каналом получения шпионских сведений об СССР и его вооруженных силах был носивший регулярный характер обмен информацией с разведками союзных гитлеровской Германии стран - Японии, Италии, Финляндии, Венгрии, Румынии и Болгарии. Кроме того, абвер поддерживал рабочие контакты со службами военной разведки сопредельных Советскому Союзу стран - Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. Шелленберг даже ставил перед собой в перспективе задачу развивать секретные службы дружественных Германии стран и сплотить их в некое «разведывательное сообщество», которое работало бы на один общий центр и снабжало бы необходимыми сведениями входящие в него страны (цель, которая в общих чертах была достигнута после войны в НАТО в форме неофициального сотрудничества различных секретных служб под эгидой ЦРУ).
Дания, например, в секретной службе которой Шелленбергу при поддержке руководства местной национал-социалистской партии удалось занять ведущее положение и где имелся уже неплохой «оперативный задел», была «использована в качестве „предполья“ в разведывательной работе против Англии и России». По словам Шелленберга, ему удалось проникнуть в разведывательную сеть советской разведки. В результате, пишет он, спустя некоторое время установилась хорошо налаженная связь с Россией, и мы стали получать важную информацию политического характера.
Чем шире развертывалась подготовка к вторжению в СССР, тем энергичнее Канарис старался включить в разведывательную деятельность своих союзников и сателлитов гитлеровской Германии, привести в действие их агентуру. По линии абвера центрам нацистской военной разведки в странах Юго-Восточной Европы предписано было усилить работу против Советского Союза. С разведкой хортистской Венгрии абвер издавна поддерживал самые тесные контакты. По свидетельству П. Леверкюна, результаты действий на Балканах венгерской разведывательной службы составляли ценное дополнение работы абвера. В Будапеште постоянно находился офицер связи абвера, который осуществлял обмен добываемой информацией. Имелось там и представительство СД в составе шести человек, возглавляемое Хеттлем. Их обязанность заключалась в том, чтобы поддерживать связь с венгерской секретной службой и немецким национальным меньшинством, служившим источником рекрутирования агентуры. Представительство располагало практически неограниченными средствами в марках для оплаты услуг агентов. Сперва оно было ориентировано на решение политических задач, но с началом войны его деятельность все больше приобретала военную направленность. В январе 1940 года Канарис приступил к организации мощного центра абвера в Софии, чтобы превратить Болгарию в один из опорных пунктов своей агентурной сети. Столь же тесными были контакты с румынской разведкой. С согласия шефа румынской разведки Моруцова и при содействии нефтяных фирм, находившихся в зависимости от немецкого капитала, на территорию Румынии в нефтяные районы были направлены люди абвера. Разведчики выступали под прикрытием служащих фирм - «горных мастеров», а солдаты диверсионного полка «Бранденбург» - местных охранников. Таким образом, абверу удалось обосноваться в нефтяном сердце Румынии, и отсюда он стал раскидывать свои шпионские сети дальше на восток.
Нацистские службы «тотального шпионажа» в борьбе против СССР еще в годы, предшествовавшие войне, имели союзника в лице разведки милитаристской Японии, правящие круги которой также строили далеко идущие планы в отношении нашей страны, практическую реализацию которых они связывали со взятием немцами Москвы. И хотя между Германией и Японией никогда не было совместных военных планов, каждая из них проводила собственную политику агрессий, пытаясь порой извлечь выгоду за счет другой, тем не менее обе страны были заинтересованы в партнерстве и сотрудничестве между собой и потому на разведывательном поприще выступали единым фронтом . Об этом, в частности, красноречиво свидетельствует деятельность в те годы военного атташе Японии в Берлине генерала Осимы. Известно, что он обеспечивал координацию действий резидентур японской разведки в европейских странах, где завязал довольно тесные связи в политических и деловых кругах и поддерживал контакты с руководителями СД и абвера . Через него осуществлялся регулярный обмен разведывательными данными об СССР. Осима держал своего союзника в курсе конкретных мероприятий японской разведки в отношении нашей страны и, в свою очередь, был осведомлен о тайных операциях, затеваемых против нее фашистской Германией. При необходимости он предоставлял имевшиеся в его распоряжении агентурные и иные оперативные возможности и на взаимных началах охотно снабжал разведывательной информацией . Другой ключевой фигурой японской разведки в Европе был японский посланник в Стокгольме Онодеры.
В планах абвера и СД, направленных против Советского Союза, важное место, по понятным причинам, отводилось сопредельным ему государствам - Прибалтике, Финляндии, Польше.
Особый интерес нацисты проявляли к Эстонии, рассматривая ее как сугубо «нейтральную» страну, территория которой могла служить, удобным плацдармом для развертывания разведывательных операций против СССР. Этому в решающей степени способствовало то обстоятельство, что уже во второй половине 1935 года, после того как в штабе эстонской армии одержала верх группа профашистски настроенных офицеров во главе с полковником Маазингом, начальником разведывательного отдела генерального штаба, произошла полная переориентация военного командования страны на гитлеровскую Германию. Весной 1936 года Маазинг, а вслед за ним начальник штаба армии генерал Рээк охотно приняли приглашение руководителей вермахта посетить Берлин. Во время пребывания там они завязали деловые отношения с Канарисом и его ближайшими помощниками. Была достигнута договоренность о взаимной информации по разведывательной линии. Немцы взяли на себя обязательство оснастить эстонскую разведку оперативно-техническими средствами. Как выяснилось потом, именно тогда абвер заручился официальным согласием Рээка и Маазинга на использование территории Эстонии для работы против СССР. В распоряжении эстонской разведки были предоставлены фотоаппаратура для производства с маяков Финского залива снимков военных кораблей, а также устройства радиоперехвата, которые были установлены затем вдоль всей советско-эстонской границы. Для оказания технической помощи в Таллинн были направлены специалисты отдела дешифровки главного командования вермахта.
Результаты этих переговоров главнокомандующий эстонской буржуазной армии генерал Лайдонер оценивал так: «Нас главным образом интересовали сведения о дислокации советских военных сил в районе нашей границы и о происходящих там перемещениях. Все эти сведения, поскольку они имелись у них, немцы охотно сообщали нам. Что касается нашего разведывательного отдела, то он снабжал немцев всеми данными, которыми мы располагали относительно советского тыла и внутреннего положения в СССл.
Генерал Пикенброк, один из ближайших помощников Канариса, на допросе 25 февраля 1946 года, в частности, показал: «Разведка Эстонии поддерживала с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую поддержку. Ее деятельность была направлена исключительно против Советского Союза. Начальник разведки полковник Маазинг ежегодно наведывался в Берлин, а наши представители по мере необходимости сами выезжали в Эстонию. Часто бывал там капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за Краснознаменным Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пигерт. Перед вступлением в Эстонию советских войск нами заблаговременно была оставлена там многочисленная агентура, с которой мы поддерживали регулярную связь и через которую получали интересовавшую нас информацию. Когда там возникла Советская власть, наши агенты активизировали свою деятельность и до самого момента оккупации страны снабжали нас необходимыми сведениями, содействуя тем самым в значительной мере успеху германских войск. Некоторое время Эстония и Финляндия являлись основными источниками разведывательной информации о советских вооруженных силах».
В апреле 1939 года в Германию, широко отмечавшую день рождения Гитлера, был вновь приглашен генерал Рээк, визит которого, как и рассчитывали в Берлине, должен был способствовать углублению взаимодействия между немецкой и эстонской службами военной разведки. При содействии последней абверу удалось осуществить в 1939 и 1940 годах заброску в СССР нескольких групп шпионов и диверсантов. Все это время вдоль советско-эстонской границы функционировали четыре радиостанции, осуществлявшие перехват радиограмм, и одновременно из разных точек велось слежение за работой радиостанций на территории СССР. Добываемые таким путем сведения передавались абверу, от которого у эстонской разведки не существовало никаких секретов, особенно что касалось Советского Союза.
Страны Прибалтики в разведке против СССР
Регулярно раз в год в Эстонию для обмена информацией выезжали руководители абвера. Главы разведывательных служб этих стран в свою очередь ежегодно посещали Берлин. Таким образом, обмен накопленной секретной информацией происходил каждое полугодие. Кроме того, с обеих сторон периодически направлялись специальные курьеры, когда требовалось срочно доставить в центр нужные сведения; иногда для этой цели уполномочивались военные атташе при эстонском и немецком посольствах. Информация, передаваемая эстонской разведкой, преимущественно содержала данные о состоянии вооруженных сил и военно-промышленного потенциала Советского Союза.
В архивах абвера сохранились материалы о пребывании в Эстонии Канариса и Пикенброка в 1937, 1938 и в июне 1939 года. Во всех случаях эти поездки были вызваны необходимостью улучшения координации действий против СССР и обмена разведывательной информацией. Вот что пишет уже упоминавшийся выше генерал Лайдонер: «Начальник немецкой разведки Канарис посетил Эстонию в первый раз в 1936 году. После этого он наведывался сюда дважды или трижды. Я принимал его лично. Переговоры по вопросам разведывательной работы велись с ним руководителем штаба армии и начальником 2-го отдела. Тогда было установлено более конкретно, какие сведения требовались для обеих стран и что мы можем дать друг другу. Последний раз Канарис посетил Эстонию в июне 1939 года. Речь шла главным образом о разведывательной деятельности. С Канарисом я довольно подробно разговаривал о нашей позиции в случае столкновения между Германией и Англией и между Германией и СССР. Он интересовался вопросом, много ли Советскому Союзу потребуется времени для полной мобилизации своих вооруженных сил и каково состояние его транспортных средств (железнодорожного, автомобильного и дорожного)» . В этот приезд вместе с Канарисом и Пикенброком находился начальник отдела абвер III Франс Бентивеньи, поездка которого была связана с проверкой работы подчиненной ему группы, осуществлявшей в Таллинне закордонные мероприятия по контрразведывательной линии. Чтобы избежать «неумелого вмешательства» гестапо в дела контрразведки абвера, по настоянию Канариса между ним и Гейдрихом было достигнуто соглашение о том, что во всех случаях, когда полиция безопасности будет проводить какие-либо мероприятия на эстонской территории, предварительно должен быть поставлен в известность абвер. Со своей стороны Гейдрих выдвинул требование - СД должна иметь в Эстонии самостоятельную резидентуру. Понимая, что в случае открытой ссоры с влиятельным шефом имперской службы безопасности абверу будет трудно рассчитывать на поддержку Гитлера, Канарис согласился «потесниться» и принял требование Гейдриха. Вместе в тем они условились, что все мероприятия СД в области вербовки агентуры в Эстонии и переброски ее в Советский Союз будут согласовываться с абвером. За абвером сохранялось право сосредоточения в своих руках и оценки всей разведывательной информации, касающейся Красной Армии и Военно-Морского Флота, которую нацисты получали через Эстонию, как, впрочем, и через другие страны Прибалтики и Финляндию. Канарис решительно возражал против попыток сотрудников СД действовать вместе с эстонскими фашистами в обход абвера и направлять в Берлин непроверенные сведения, которые нередко через Гиммлера поступали к Гитлеру.
Как явствует из доклада Лайдонера президенту Эстонии Пятсу, последний раз Канарис находился в Таллинне осенью 1939 года под чужим именем. В связи с этим встреча его с Лайдонером и Пятсом была обставлена по всем правилам конспирации.
В сохранившемся в архивах РСХА докладе управления Шелленберга сообщалось, что оперативная обстановка для разведывательной работы по линии СД в предвоенный период и в Эстонии, и в Латвии была аналогичной. Во главе резидентуры в каждой из этих стран стоял официальный сотрудник СД, находившийся на нелегальном положении. К нему стекалась вся собранная резидентурой информация, которую он переправлял в центр по почте с применением тайнописи, через курьеров на немецких морских судах или по каналам посольства. Практическая деятельность разведывательных резидентур СД в Прибалтийских государствах оценивалась Берлином положительно, особенно в части приобретения источников информации в политических кругах. Большую помощь СД оказывали проживавшие здесь выходцы из Германии. Но, как отмечалось в упомянутом выше докладе VI управления РСХА, «после вступления русских оперативные возможности СД претерпели серьезные изменения. Руководящие деятели страны сошли с политической арены, осложнилось и поддержание связи с ними. Возникла острая нужда в поиске новых каналов для передачи разведывательной информации в центр. Пересылать ее на судах стало невозможно, поскольку корабли тщательно обыскивались властями, а за членами команд, сходившими на берег, велось неослабное наблюдение. Пришлось отказаться также от пересылки сведений через свободный порт Мемель (ныне Клайпеда Литовской ССР. - Ред.) при помощи сухопутного сообщения. Рискованно было также использовать и симпатические чернила. Пришлось решительно взяться за прокладывание новых каналов связи, а также за поиск свежих источников информации». Резиденту СД в Эстонии, выступавшему в служебной переписке под кодовым номером 6513, все же удалось вступить в контакт с вновь завербованными агентами и задействовать старые источники информации. Поддержание регулярной связи со своей агентурой было весьма опасным делом, требовавшим исключительной осторожности и ловкости. Резидент 6513 тем не менее смог очень быстро разобраться в обстановке и, несмотря на все трудности, добыть нужные сведения. В январе 1940 года он получил дипломатический паспорт и стал работать под прикрытием референта германского посольства в Таллинне.
Что касается Финляндии, то, согласно архивным материалам вермахта, на ее территории активно действовала «Военная организация», условно называвшаяся «Бюро Целлариуса» (по имени его руководителя - немецкого военного разведчика Целлариуса). Она была создана абвером с согласия финских военных властей в середине 1939 года. Канарис и его ближайшие помощники Пикенброк и Бентивеньи начиная с 1936 года неоднократно встречались в Финляндии и Германии с начальником финской разведки полковником Свенсоном, а затем со сменившим его полковником Меландером. На этих встречах они обменивались разведывательной информацией и отрабатывали планы совместных действий против Советского Союза. «Бюро Целлариуса» постоянно держало в поле зрения Балтийский флот, войска Ленинградского военного округа, а также части, дислоцировавшиеся в Эстонии. Его активными помощниками в Хельсинки являлись Добровольский, в прошлом генерал царской армии, и бывшие царские офицеры Пушкарев, Алексеев, Соколов, Батуев, прибалтийские немцы Майснер, Мансдорф, эстонские буржуазные националисты Веллер, Кург, Хорн, Кристьян и другие. На территории Финляндии Целлариус располагал достаточно широкой агентурной сетью среди различных слоев населения страны, занимался вербовкой шпионов и диверсантов среди осевших там русских белоэмигрантов, бежавших из Эстонии националистов и прибалтийских немцев.
Пикенброк на допросе 25 февраля 1946 года дал подробные показания о деятельности «Бюро Целлариуса», сообщив, что капитан первого ранга Целлариус проводил разведывательную работу против Советского Союза под прикрытием германского посольства в Финляндии. «С финской разведкой, - заявил он, - у нас давно существовало тесное взаимодействие, еще до моего прихода в абвер в 1936 году. В порядке обмена разведывательными данными мы систематически получали от финнов сведения о дислокации и численности Красной Армии».
Как следует из показаний Пикенброка, впервые он посетил Хельсинки с Канарисом и начальником отдела абвер I штаба сухопутных сил «Ост» майором Штольцем в июне 1937 года. Совместно с представителями финской разведки они произвели сопоставление и обмен разведывательными сведениями о Советском Союзе. Одновременно передали финнам вопросник, которым те должны были руководствоваться в дальнейшем при сборе разведывательных сведений. Абвер интересовали прежде всего дислокация частей Красной Армии, объектов военной промышленности, в особенности в районе Ленинграда. Во время этого посещения они имели деловые встречи и беседы с германским послом в Финляндии фон Блюхером и зоенным атташе генерал-майором Россингом. В июне 1938 года Канарис и Пикенброк вновь посетили Финляндию. В этот свой приезд они были приняты финским военным министром, который выразил удовлетворение тем, как развивается сотрудничество Канариса с начальником финской разведки полковником Свенсоном. В третий раз они были в Финляндии в июне 1939 года. Начальником финской разведки в это время был Меландер. Переговоры протекали в тех же рамках, что и предыдущие. Заблаговременно проинформированная руководителями абвера о предстоящем нападении на Советский Союз финская военная разведка в начале июня 1941 года предоставила в их распоряжение имевшиеся у нее сведения в отношении Советского Союза. Тогда же абвер приступил с ведома местных властей к осуществлению операции «Эрна», связанной с заброской с территории Финляндии в прибалтийский регион эстонских контрреволюционеров в качестве шпионов, радиоагентов и диверсантов.
Последний раз Канарис и Пикенброк посетили Финляндию зимой 1941/42 года . Вместе с ними был начальник контрразведки (абвер III) Бентивеньи, выезжавший с целью инспектирования и оказания практической помощи «военной организации», а также для разрешения вопросов сотрудничества между этой организацией и финской разведкой. Совместно с Меландером они определили границы деятельности Целлариуса: он получил право самостоятельно вербовать агентуру на финской территории и перебрасывать ее через линию фронта. После завершения переговоров Канарис и Пикенброк в сопровождении Меландера отправились в город Миккели, в ставку маршала Маннергейма, выразившего желание лично встретиться с шефом германского абвера. К ним присоединился руководитель немецкой военной миссии в Финляндии генерал Эрфурт.
Сотрудничество с разведывательными службами союзных и оккупированных стран в борьбе против СССР, несомненно, приносило определенные плоды, но от него нацисты ждали большего.
Результаты деятельности немецкой разведки накануне Великой Отечественной войны
«Абвер накануне войны, - пишет О. Рейле, - оказался не в состоянии покрыть Советский Союз хорошо действующей разведывательной сетью из удачно расположенных секретных опорных пунктов в других странах - Турции, Афганистане, Японии или Финляндии» . Созданные еще в мирное время опорные пункты в нейтральных странах - «военные организации» были либо замаскированы под экономические фирмы, либо включены в немецкие миссии за границей. Когда началась война, Германия оказалась отрезанной от многих источников информации, и значение «военных организаций» весьма возросло. До середины 1941 года абвер вел систематическую работу на границе с СССР с целью создания своих опорных пунктов и насаждения агентуры. Вдоль германо-советской границы была развернута широкая сеть технических средств разведки, с помощью которых осуществлялся перехват переговоров, ведущихся по радио.
В связи с установкой Гитлера на всемерное развертывание деятельности всех секретных служб Германии против Советского Союза остро встал вопрос о координации, особенно после того, как между РСХА и генеральным штабом германских сухопутных войск было заключено соглашение о придании каждой армии специальных отрядов СД, называвшихся «айнзатцгруппами» и «айнзатцкомандо» .
В первой половине июня 1941 года Гейдрих и Канарис созвали совещание офицеров абвера и командиров частей полиции и СД («айнзатцгрупп» и «айнзатцкомандо») . На нем, кроме отдельных специальных докладов, были сделаны сообщения, в общих чертах освещавшие оперативные планы предстоящего вторжения в СССР. Сухопутные войска были представлены на этом совещании генерал-квартирмейстером, который, касаясь технической стороны сотрудничества секретных служб, опирался на проект приказа, выработанный по согласованию с шефом СД. Канарис и Гейдрих в своих выступлениях затронули вопросы взаимодействия, «чувства локтя» между частями полиции безопасности, СД и абвером. Спустя несколько дней после этого совещания оба они были приняты рейхсфюрером СС Гиммлером, чтобы обсудить предложенный ими план мероприятий по оказанию противодействия советской разведке.
Свидетельством размаха, который приняла деятельность служб «тотального шпионажа» против СССР накануне войны, могут служить такие обобщающие данные: только в 1940 году и первом квартале 1941 года в западных районах нашей страны было раскрыто 66 резидентур немецко-фашистской разведки и обезврежено более 1300 ее агентов.
В результате активизации служб «тотального шпионажа» объем собираемых ими сведений о Советском Союзе, требовавших анализа и соответствующей обработки, постоянно увеличивался, и разведывательная льность, как того и добивались нацисты, становилась все более всеобъемлющей. Возникла необходимость вовлечения в процесс изучения и оценки разведывательных материалов соответствующих научноисследовательских организаций. Один из таких институтов, широко используемых разведкой, располагавшийся в Ванцзее, представлял собой крупнейшее собрание различной советской литературы, в том числе справочной . Особая ценность этого уникального собрания заключалась в том, что оно содержало обширную подборку специальной литературы по всем отраслям науки и экономики, изданную на языке оригинала. Штат сотрудников, в который входили известные ученые из различных университетов, в том числе выходцы из России, возглавлял один профессор-советолог, грузин по происхождению. В распоряжение института передавалась добываемая разведкой обезличенная секретная информация, которую он должен был подвергнуть тщательному изучению и обобщению, используя имеющуюся справочную литературу, и вернуть в аппарат Шелленберга со своей экспертной оценкой и комментариями .
Другой научно-исследовательской организацией, также тесно сотрудничавшей с разведкой, был Институт геополитики. Он тщательно анализировал собранные сведения и совместно с абвером и управлением экономики и вооружений штаба верховного командования вермахта составлял на их базе различные обзоры и справочные материалы. О характере его интересов можно судить хотя бы по таким подготовленным им до нападения на Советский Союз документам: «Военно-географические данные о европейской части России», «Географические и этнографические сведения о Белоруссии», «Промышленность Советской России», «Железнодорожный транспорт СССл, «Балтийские страны (с планами городов)».
В рейхе в общей сложности было около 400 научно-исследовательских организаций, занимавшихся социально-политическими, экономическими, научно-техническими, географическими и прочими проблемами иностранных государств; все они, как правило, были укомплектованы специалистами высокой квалификации, знающими все аспекты соответствующих проблем, и субсидировались государством по свободному бюджету. Существовал порядок, согласно которому все запросы Гитлера - когда он, например, требовал сведений по какому-либо конкретному вопросу - рассылались нескольким различным организациям для исполнения. Однако подготавливаемые ими доклады и справки часто не удовлетворяли фюрера в силу их академичности. В ответ на полученное задание институты выдавали «набор общих положений, возможно верных, но несвоевременных и недостаточно четких».
Чтобы устранить раздробленность и разнобой в работе научно-исследовательских организаций, повысить их компетентность, а главное - отдачу, а также обеспечить должный контроль за качеством подготавливаемых ими заключений и экспертных оценок по материалам разведки, Шелленберг позже придет к выводу о необходимости создания в своем управлении автономной группы специалистов с высшим образованием. На основе предоставляемых в их распоряжение материалов, в частности по Советскому Союзу, и с привлечением соответствующих научно-исследовательских организаций эта группа наладит изучение сложных проблем и выработку на этой основе углубленных рекомендаций и прогнозов для политического и военного руководства страны.
Аналогичной работой был занят и «Отдел иностранных армий Востока» генерального штаба сухопутных войск. Он концентрировал идущие из всех разведывательных, а также других источников материалы и периодически составлял для высших военных инстанций «обзоры», в которых особое внимание обращалось на численный состав Красной Армии, моральное состояние войск, уровень командного состава, характер боевой подготовки и т. д.
Таковы место нацистских секретных служб в целом в военной машине гитлеровской Германии и размах их участия в подготовке агрессии против СССР, в разведывательном обеспечении будущих наступательных операций.