Борьба русских князей с половцами (XI-XIII вв.). Владимир Мономах, Святополк Изяславович

Киевская Русь в конце XI века находилась в крайне сложном положении. От былого могущества единого Древнерусского государства ничего не осталось. С 1094 года шла постоянная борьба потомков Ярослава Мудрого за территории, которая сильно ослабляла страну и не позволяла собрать единую армию. Одичавшие и алчные князья окончательно потерявшие совесть, не хотели признавать авторитет друг друга и беспрерывно пытались захватить у противника все новые территории для получения прибыли и распространения своего влияния. С приходом в Северное Причерноморье половцев все пограничные с лесостепью русские княжества, Киевское, Переяславское, Новгород-Сверское, Рязанское, стали жертвами многочисленных набегов кочевников, наносившим им колоссальный ущерб.

Половцы нападали внезапно, грабили сёла и деревни, опустошали окрестности городов, убивали и уводили с собой бесчисленное множество людей и обычно исчезали раньше, чем приходили княжеские вооружённые дружины. Разорение и голод охватили эти княжества.

Против больших походов половецких орд, в котором принимали участие десятки тысяч воинов, иногда оказывались бессильны даже объединённые рати нескольких пограничных кнчжеств.

Сотни тысяч русских людей потерявших какие либо надежды на спасение, вынужденны были оставив насиженные и обжитые места уходить на север страны под защиту непроходимых чащёб при окских лесов и болот. Огромные территории на лесостепной границе Руси пришли в запустение. Внутриполитическая ситуация в Древнерусском государстве принимала критический оборот по причине того, что некоторые князья, стремились использовать половецкие отряды для захвата власти, сами приводили врагов на Русь.

Главной проблемой на Руси в течение довольно длительного периода времени было отношение с половцами. Но выиграть эту затяжную и кровопролитную войну русским не удавалось, что констатировал сам Владимир Мономах, принимавший в ней участие. Борьба с половецким наступлением на Русь к этому времени длилась уже в течение 43 лет. Это был для Руси период ожесточённого натиска кочевников и временного затишья, тяжёлых поражений и редких побед. На Русскую землю обрушилось неслыханное до этого бедствие и тяжелейшие потери.

К этому времени Руси противостояли две наиболее сильные половецкие орды, приднепровских половцев во главе с ханом Боняком и донских половцев во главе с ханом Шаруканом. За каждым из них стояли другие ханы, сыновья, многочисленные родственники. Оба хана были опытными полководцами, дерзкими и смелыми воинами, за их плечами стояли долгие годы набегов, десятки сожженных русских городов и деревень, тысячи угнанных в плен людей. И тому, и другому русские князья за мир платили огромные выкупные деньги. Видя всю безысходность этой борьбы с степняками, Мономах призывал князей освободиться от этого тяжкого налога, нанести половцам упреждающий удар, пойти походом в степь, туда где были главные кочевья половцев.

К началу 90 годов XI века Владимир Мономах стал по существу самым сильным и влиятельным князем на Руси, самым опытным и удачливым полководцем.

Чтобы исправить катастрофическую ситуацию сложившуюся на Руси, необходимо было откинуть прочь свои амбиции и пойти на радикальный шаг, помирить ненавидящих друг друга князей. С этой единственной целью Владимир Мономах и созвал Любечский съезд в первый раз.

Бурные события обрушившиеся на Русскую землю во второй половине XI века произвели столь сильное впечатление на русских князей, что они собрались в 1097 году на съезд для обсуждения жизненно важного вопроса, организации обороны против половцев. Никаких особых антиполовецких мер им выработать так и не удалось, но было достигнуто принципиально важное соглашение о прекращении всех княжеских междоусобий. Беспокойство князей прямо свидетельствовало об усилившейся опасности со стороны этого кочевого народа и необходимости вырабатывать единую стратегическую линию, которая, правда, так и не была намечена даже в общих чертах. Очевидно требовалось какое-то время, чтобы все князья прониклись серьезностью нависшей угрозы.

Благодаря тому, что князьям удалось договориться, междоусобица на Руси закончилась и государство постепенно объединялось, чтобы дать отпор половцам. Великие князья смогли объединить свои войска и противостоять захватчикам, а Русь перешла в новую эпоху с новым политическим строем.

В первый же год наступившего XII века Святополк, Владимир, Давыд, Олег и Ярослав собрались еще раз на совет состоявшийся в начале1103 года у Долобского озера вблизи Киева, с единственной целью, разработать политическую линию в отношении половцев и организации совместного похода на кочевников.

Князь Черниговский Олег Святославич отказался от поездки сославшись на свою болезнь, но два брата его охотно вооружились. Даже знаменитый враг ярославичам князь Полоцкий, Давид, жертвуя своим самолюбием и наследственною злобою общему благу, прибыл в стан соединенных войск Туда же прибыл также Игорев внук, Мстислав, коего отец неизвестен и который вместе с дядею своим, Давидом Игоревичем, в 1099 году осаждав Владимир, искал потом добычи или славы на море. Великий Князь взял с собою родного племянника, Вячеслава, а Мономах сына своего, Ярополка.

Долобский съезд является одним из значительных этапов в попытках древнерусских князей прекратить раздоры и объединить усилия перед половецкой угрозой. В отличие от предыдущих съездов переговоры проходили с участием дружины. При обмене мнениями выяснилось, что имеются два взгляда на проблему. Дружина Святополка считала, что весенняя война отрицательно скажется на сельском населении и пахотно-посевных работах и выступила против идеи пойти в поход на половцев весной.

В своём ответе Владимир обосновал необходимость немедленного похода в степь для нанесения упреждающего удара по половцам. Это была обоснованная тактика недопущения противника на собственную территорию. В случае же появления половецкой конницы в русских пределах не только будут перебиты смерды и угнан их скот, но разрушены деревни, захвачено имущество, пленены жены и дети Доводы произвели столь сильное впечатление, что русские князья немедленно отправились в поход на конях и в ладьях сначала вниз по Днепру, а затем по степи до половецких кочевий. Он старались возбудить такую же ревность и в других князьях, призывая их смирить варваров или умереть.

Перед лицом наметившегося объединения военных сил Руси половецкие ханы со своей стороны предприняли ряд действий. Вскоре подобный съезд состоялся и у степных князей. Половцы, опасаясь следствий оного, именем всех Ханов своих требовали мира. Русские князья решили не отвергать протянутую руку, но вести столь серьезные переговоры непосредственно с половецкими ханами. Так как заключение мира было бы большим успехом и давала русским, хотя бы временную и даже непрочную передышку в этой изнурительной войне.

Встреча произошла в предварительно оговоренном месте, у города Сакова, где и был в сентябре 1101 году заключен мир, взяв и далав аманатов. Но дальнейшие события свидетельствуют о том, что Саковский мир так и не принес на Русь спокойствия. Он как и прежние, только отсрочил войну, необходимую по мнению благоразумного Князя Владимира для консолидации всех сил Руси на войну с степняками. Среди половцев, так же возникли разногласия, одни предлагали заключить мир и соблюдать его, а другие рвались в бой, ибо рассчитывали, разбив в степи противника, тут же продолжить поход на незащищенные города и деревни. Последнее мнение возобладало.

Уже осенью 1002 года половецкие полчища под командованием хана Боняка, нарушив клятву напали на переяславские земли и ушёли в степь с большой добычей, прежде чем подоспели туда русские дружины. Русским теперь стало окончательно ясно, что обеспечить безопасность своих степных границ можно только, разгромив основные силы половцев, если совершить рейды в глубь Дикого Поля, туда где были их кочевья и многочисленные «Вежи». Именно это должно было внести в затянувшуюся войну с погаными коренной перелом и привести к их разгрому.

Согласно плана, военный поход русских в степь должен был состояться весной. Так ка к в этом году в Приднепровье толщина снежного покрова превышала 40 сантиметров. Поэтому между Днепром и Азовским морем половцам зимнее кочевание было невозможно. Скот нуждался в сене, а весной, в длительной подкормке после голодной зимы. Половцы не имели времени выйти на летние пастбища и вволю не накормить коней. Впервые Мономах мог вести войну с половцами по своему плану, так как являлся фактически предводителем объединённого войска.

Военный поход начался тогда когда Днепр очистился ото льда. Ранней весной 1103 года союзная рать русских князей сухим путем и водою двинулось к югу, в степи. В неё вошли дружины всех видных русских князей. Расчет был сделан на ослабление половецкой конницы. После долгой зимы кони не успели ещё набрать сил, русское же воинство включало в себя помимо княжеских дружин и крупные силы "пешцев" - пехотинцев. Пешее войско двигалось по Днепру на ладьях, кавалерия шла параллельно. В районе острова Хортица пешие ратники высадились на берег и вместе с конниками повернула вглубь степей и четыре дня шло степями к востоку до места, называемого Сутень. Флот остановился за Днепровскими порогами, у Хортицы. Русское войско за четыре дня прошло более 100 километров. Впереди двигался большой отряд, который выполнял функции сторожевого охранения и разведки.

Когда о движении русских полков стало известно в половецких вежах, ханы собрались на военный совет, чтобы обсудить создавшуюся обстановку и выработать план действий, так как противник впервые зашел в глубь Дикого поля, в сердцевину днепровских половецких кочевий. Ханы решили разбить русскую рать и затем незамедлительно совершить большой набег на Русь.

Первое большое сражение с кочевниками произошло в урочище Сутень. Осторожно, оглядывая далеко степь впереди себя, двигался сторожевой полк Ярополка Владимировича. Воины прятались за небольшими холмами, укрывались в логах и лишь когда убеждались, что путь был чист, переходили к другому укрытию. Русская «сторожа» окружила здесь и уничтожила большой половецкий отряд во главе с ханом Алтунопой. Руссы догнали сумевших вырваться и зарубили всех до единого, в живых не осталось теперь пи одного половца, который мог бы подать своим весть о подходе со стороны Сутени русского войска.

Мономах предложил князьям идти навстречу главному войску половцев немедленно, а если половецкое войско будет отступать без боя в глубь степи, то взять их вежи и разорить их. После чего идти дальше по их станам до самого Дона, пока не будет уничтожено их главное войско.

4 апреля, когда руссы после краткого ночного отдыха, который они провели, пе зажигая огней и не варя себе пищи, двинулись снова вперед, сторожи донесли, что несметные полчища половцев идут им навстречу. К месту сражения подошли основные силы половцев, и сражение развернулось с новой силой. Ярость, гнев и страх вели в бой степняков.

Половцы решили смять руссов всей своей силой. Но на ослабленных конях они не сумели нанести своего знаменитого стремительного удара. В главном полку Мономах поставил не дружины киевскую, черниговскую или переяславскую, а пехоту состоящую из смердов и ремесленников, собранных с разных городов Руси. Плечом к плечу стояли киевляне и черниговцы, смоляне и ростовцы, переяславцы и полочане. Конные же дружины поставил он на крыльях.

Сражение, как и ожидалось, началось яростными атаками половецкой конницы. Русские пешая и конная рать выстояли под градом стрел и конного натиска. А потом мощным ударом одновременно всех сил, опрокинула кочевников. Половцы не выдержали натиска и обратились вспять. Их войско было рассеяно. Русские всадники рубили бегущих, не неся потерь.

Один, хан Белдюз, попав в плен, предлагал за себя золото, серебро, коней и скот. По приказу Владимира Мономаха хана убили, а тело его разрубили на части. Во время преследования было убито множество половцев, в том числе несколько половецких князей; а это Урусоба, Кчий, Арсланапа, Китанопа, Куман, Асуп, Курток, Ченегреп, Сурьбарь.

После этой победы, русская рать нанесла сокрушительный удар по многочисленным «вежам», где были захвачены половецкие женщины, дети, скот. Победители освобождали пленников, не успевших отправиться на невольничьи рынки Судака, и Херсонеса. Были захвачены табуны коней, стада овец и верблюдов, а также шатры и имущество. «И вернулись на Русь с полоном великим и со славою, и с победою великою».

Эта была первая большая победа русских в глубине степи. Правда, до основных становищ половцев они так и не дошли. Но все же на три года затихла степь, и прекратились набеги. Разгром половецких армий в 1103 году был крупной военной победой русских, которая значительно ослабила силы кочевников. Но победа не могла заменить прочного мира на основе дипломатических переговоров.

На этом война не кончилась. Владимир Мономах казнив попавшего в плен хана Бельдюза, только обострил положение, половцы перестали сдаваться. Сопротивление русскому наступлению возглавил хан Боняк. Можно было не сомневаться, что половцы в такой ситуации обязательно попытаются взять реванш. Хан Боняк продолжал набеги, хотя и без прежнего размаха, осторожно. Поздней осенью 1105 года он внезапно появился у Зарубинского брода, неподалеку от Переяславля, пограбил приднепровские села и деревни и быстро отступил. Князья даже не успели собрать погоню. В следующем 1106 году половцы нападали на Русь уже трижды, но набеги были малоудачными и не принесли степнякам добычи. Сначала они подступили к городку Заречску, но были отогнаны киевскими дружинами.

Эти набеги не представляли серьезной опасности для Руси, легко отражались княжескими дружинами, но недооценивать половецкой активности было нельзя. Половцы начали оправляться от недавнего разгрома, и нужно было готовить новый большой поход в степи. Или, если Боняк и Шарукан опередят, достойно встретить их на рубежах русской земли. Дальнейшие события показали, что половецкие нападения на Русь производились не крупными силами, а небольшими отрядами, грабившими окраинные земли. В ответ русские дружины освоили степные маршруты и наносили удары по кочевьям, располагавшимся в нескольких днях пути от киевских границ.

Хотя эта выдающаяся победа над ненавистными степняками с политической точки была колоссальным успехом. Но она вновь не сулила Руси долгожданного покоя. Дикое Поле затихло на несколько лет, и не было с той стороны выходов.

В январе 1008 года ханы многочисленной орды Аепы кочевавшие недалеко от рубежей Киевской Руси, предложили заключить договор о мире. Договор был принят русскими князьями. Тем самым было нарушено единство половецких ханов и создалось условие для разгрома Шарукана, Боняка и их союзников.

За это время отстроились разрушенные и сожженные половцами города и села; теперь смерды выходили в поле уже без оружия и не опасались нежданного появления степняка. Но и в эти мирные годы Мономах не забывал, что живы еще и имеют немало войска ханы Шарукан, Боняк, Старый Аепа, что можно ждать новых выходов на Русь и от донских, и от заднепровских половцев. Он постоянно напоминал всем о том, что настоящая борьба со степью лишь началась, что русская рать лишь прощупала к половецким станам свой первый путь и в будущем необходимо этот путь утверждать и осваивать, и он звал князей готовить дружины, вооружать пехоту, строить ладьи для предстоящих походов и не жалеть на это ни сил, ни денег.

Уже в мае 1107 года пришедшие в себя после погрома степняки во главе с ханами Боняком и Шаруканом жаждущим реванша, совершили набег на окрестности порубежного города-крепости Переяславля. В августе 1107 года большое половецкое войско осадило Лубен, Шарукан привел с собой уцелевших донских половцев, хан Боняк, приднепровских, к ним присоединились ханы других половецких орд. Это было последним крупным вторжением половцев за период с появления половцев в южнорусских степях в середине XI века до усиления половецкой опасности в 70-80 годы XII века.

Владимир Мономах вновь поднял русских князей на совместный поход и внезапно обрушился на походный стан кочевников. В выступившем против них войске, кроме Святополка киевского, Олега новгород-северского и Владимира переяславского, было ещё четверо князей: Святослав, Мстислав, Вячеслав и Ярополк. Но в переяславской крепости еще с лета стояли дружины многих русских князей, собравшихся по призыву Владимира Мономаха. Они молниеносно вышли на помощь осажденному городу, и подошли к реке Суле. Русские войска незамеченные противником перешли Сулу в брод и ударили по не ожидавшим нападения степнякам. Половцы не успели даже выстроиться для битвы, были сбиты и рассеяны. Поддавшись паники они обратился в бегство и в ходе преследования русскими потеряли множество убитыми и пленными. Боняку и Шарукану в этот раз удалось бежать, но был убит брат Боняка Таз, а также пленены Сугра с братом. Русскими был взят половецкий обоз. Захватив большой полон, русские дружины с победой великой вернулись домой.

Политическое значение этой победы было большим. В январе 1108 года ханы многочисленной орды Аепы, кочевавшие неподалеку от рубежей Киевской Руси, предложили заключить договор о мире и любви.

Но несмотря на поражение и разгром объединенных половецких полков, русским князьям стало ясно, что на юго-востоке от Руси сложилось сильное и дееспособное объединение, представляющее для нее весьма существенную опасность.

Чтобы обезопасить Русь от разорительных набегов половцев, Владимир Мономах использовал не только военную силу, но и прибегал к дипломатическим приемам. Он женил двух из своих сыновей, Юрия, будущего Долгорукого, и Андрея, на дочерях знатных половецких ханов. Так поступали и другие удельные князья. Однако и это не удержало степные орды от набегов на северных соседей.

Договор был принят русскими князьями. В результате единство ханов распалось, создались условия для окончательного разгрома Шарукана и его союзников. Но подготовка нового общерусского похода в степи требовала значительного времени, а Шарукану нельзя было давать передышки.

Прекрасно понимая всю эфемерность мирных договоров с хищниками Владимир Мономах задумал совершить дальний поход в Половецкую степь, выйти к Дону и там разгромить те половецкие вежи, которые до сих пор избегали удара русских дружин.

Готовясь к походу, зимой 1109 года Владимир Мономах послал на Донец своего воеводу Дмитра Иворовича с переяславской конной дружиной и пешими воинами на санях. Ему было велено точно выяснить, где стоят зимой половецкие станы, готовы ли они к летним походам на Русь, много ли осталось у Шарукана воинов и коней. Русская рать должна была опустошить половецкие вежи, чтобы Шарукан знал: и зимой не будет ему покоя, пока он враждует с Русью.

Переяславская дружина быстро и скрытно прошла через степи и в начале января уже были на Донце. Там их встретило наспех собранное половецкое войско. Воевода выставил против половецкой конницы испытанный сомкнутый строй пехоты, о который разбилась атака лучников, а разгром вновь довершили фланговые атаки конных дружинников. Половцы бежали, бросив свои шатры, имущество. Тысячи кибиток и множество пленных и скота стали добычей русских воинов. Не менее ценны были сведения, принесенные воеводой из половецких степей. Оказалось, Шарукан стоит на Дону и собирает силы для нового похода на Русь, обменивается гонцами с ханом Боняком, который на Днепре тоже готовится к войне.

Донецкие же половцы, пограбленные русскими, в отместку Владимиру отправились к Переяславлю, опустошили и пограбили его окрестности, взяли много сел, уведя в свои вежи большой полон. Вот этот набег и заставил Владимира поторопиться с организацией серии походов, направленных на донецких половцев.

Весной 1110 года объединённая рать под командованием Святополка, Владимира Мономаха и Давида выдвинулись к степнуму рубежу навстречу движущейся к границам Руси половецкой орды. Русская рать встала в степи у горда Воиня где и встретила не ожидавших их половцев. Половцы не ожидавшие встретить здесь готовое к битве русское войско, без боя повернули обратно в степь.

Но теперь русские князья не стали ждать новых набегов. Новый поход русской рати в степь готовилась долго и основательно. Начало похода предполагалось начать в конце зимы, когда морозы спадут и ещё сохранился санный путь.

В 1111 году Русь организовала против половцев грандиозный поход большой объединённой русской рати, имея задачу достичь сердца половецких кочевий, основательно их разорить и захватить их главный город Шарукань.

Половецкие населенные пункты с военной точки зрения не представляли собой важных опорных центров, поскольку не имели серьезных фортификационных сооружений. Как показали дальнейшие события, в них даже не было сколько-нибудь крупных гарнизонов. Да их и не могло быть, поскольку половецкие военные силы целиком состояли из конницы, всегда размещавшейся в степи и разбросанной по кочевьям. Владимир Мономах придал этому походу значение крестового похода.

Поход состоялся в 1111 году, в конце февраля, когда степь находилась еще под снегом. Пешие русские ратники выступили в дальнюю дорогу на санях. На санях же везли тяжелое оружие и корм для коней.

Маршрут объединенного войска нескольких русских князей пролегал в стороне от ближайших к границам Руси кочевий, что обеспечило скрытность похода. 26 февраля, они были уже на границе «поля половецкого», на реке Суле. 28 февраля русская рать подошли к Хоролу и здесь оставила сани и далее пошли к Дону-Северскому Донцу. В ходе марша русская рать последовательно пересекла реки Псел, Голтву, Ворсшгу и ещё «многие реки». Поход шёл тяжело, так как началась оттепель и снег быстро таял. И тем не менее скорость продвижения русской рати не почти не изменилась. На Хороле русские оставили санный обоз и перегрузить оружие и продовольствие во вьюки.

Ещё когда русские достигнув реки Ворсклы, перед выходом в половецкую степь Мономах снова обратился к духовенству. Священники воздвигли на холме большой деревянный крест, украшенный золотом и серебром, и князья целовали его на глазах всего воинства. Крестовая символика похода продолжала соблюдаться.

Следует помнить, что была ранняя весна и, возможно, реки еще не вскрылись. Этим объясняется стремительность марш-броска русских полков через пересеченное реками почти 500-километровое степное море. В воскресенье, 19 марта, они подошли к Дону. Половцы отступали в глубь своих владений.

Далеко впереди главных сил шли конные сторожа, чтобы предупредить неожиданное появление кочевников. Вскоре русское войско подошло к городу Шаруканю, это были сотни глинобитных домов, кибиток, опоясанных невысоким земляным валом. Ни хана Шарукана, ни его войска в городе не было. Приступ не состоялся, так как депутация горожан вынесла русским князьям на огромных серебряных блюдах рыбу и чаши с вином. Это означало сдачу города на милость победителей и желание дать выкуп.

Жители другого города, Сугрова, куда русское войско подошло на следующий день, отказались сдаться, и тогда город был сожжен. Русские освободили здесь много пленников. В свою очередь русские ратники пленных в этом бою не брали, так как Мономах хотел надолго выбить орду хана Сугрова из общеполовецких воинских сил.

Появление многотысячной русской рати в самом центре Дикого поля заставило половецких ханов соединиться в одно огромное конное войско с одной и единственной целью. Вполне естественно, что половцы никак не могли допустить такого хозяйничанья русского войска в самом сердце степей. Перед половцами стояла главная задача, во что бы то ни стало уничтожить русских и после победы всей мощью обрушить удар по без защитной Русской земле.

Русская рать вышла к Дону и 24 марта встретилась с большим половецким войском на речке Дегей. В жестоком бою половцы, не готовые сражаться с хорошо организованным и многочисленным войском, не выдержали натиска русских и отступили. Но основные силы хан Шарукан вывел из-под удара. 27 марта, надеясь на усталость русских воинов после долгого похода, половцы обрушились на союзную армию на берегах речки Сольнице, притоке Дона.

Мономах не стал, как обычно, стоять на месте, а повёл войско навстречу врагу. Не ожидавшие такого манёвра половецкие воины сошлись в рукопашной битве с русскими ратниками, «и столкнулись полк с полком, и, точно гром, раздался треск столкнувшихся рядов».

Половецкая конница в этой толчее потеряла свой маневр, а русские в рукопашном бою начали одолевать. В разгар битвы началась гроза, усилился ветер, пошел сильный дождь. Русские так перестроили свои ряды, что ветер и дождь били в лицо половцев. Но они сражались мужественно и потеснили чело русского войска, где дрались киевляне; Им на помощь пришел Мономах, оставив свой «полк правой руки» сыну Ярополку. Появление стяга Мономаха в центре битвы предотвратило панику. Наконец половцы не выдержали яростной схватки и бросились к донскому броду. Их преследовали и рубили, пленных и здесь не брали. Около 10 тысяч половцев полегло на поле боя, остальные бросали оружие, прося сохранить жизнь, Лишь небольшая часть во главе с Шаруканом ушла в степь.

Этот замечательный поход русских князей с самого начала был задуман как мера устрашающая. Его главная цель состояла не только в демонстрации мощи, но и в показе возможностей русского войска совершать глубокие рейды в степной тыл, что в дальнейшем позволяло держать в напряжении все половецкие кочевья. По тактике и результатам поход ничем не отличался от точно таких же половецких набегов на Русь. Наградой победителям были многочисленные трофеи, среди которых «полона много, и скоты, и кони, и овце, и колодников много».

Но несмотря на поспешное отступление половцев, самый факт нападения на пограничье всего по прошествии года после разгрома их у Сальницы показал, что военный потенциал половцев остался весьма значительным. Поэтому Владимир вновь начал готовиться к походу на донецкое объединение.

В 1113 году половецкие ханы жаждущие реванша, услышали о смерти князя Святополка и, посчитав эту ситуацию благоприятной для набега. Собрав большую орду степняки направились в русские пределы. Владимир с Олегом быстро сумели организовать отпор, в результате которого нападавшие сочли за благо отступить в степь. В свою очередь, русские решили повторить длительный поход в половецкие тылы и в 1116 году вновь направились на Северский Донец во главе с Ярополком Владимировичем и Всеволодом Давидовичем. На этот раз были вновь взяты и уничтожены три половецких города, Сугров, Шарукан и Балин. Естественно, что степняки не могли этого оставить без отмщения и попытались уничтожить русское войско. Летопись сообщает, что битва длилась два дня и две ночи, а участвовали в ней на стороне половцев еще торки и печенеги. Победа осталась за русскими, а кроме того, на русскую сторону добровольно перешли торки и печенеги.

В последние годы жизни Мономах отправил Ярополка с войском за Дон против половцев, но он не нашёл их там. Половцы откочевали подальше от границ Руси, в кавказские предгорья.

Владимир Мономах, крупный полководец и выдающийся политический деятель Древней Руси, сумел разгромить половецкую орду, в результате чего эта тяжелейшая и кровопролитная война угасла. Хотя между двумя сторонами и не был заключен оскорбительный мирный договор, просто "степной пожар" к 1116 году перестал полыхать. Заслуга Мономаха была в победе над сильным и могущественным противником, в дальнейшем обеспечившего на 130 лет русско-половецкую унию. А ведь это не мало, после стольких лет поражений и ужасов.

Это был очень важный исторический успех Руси, сумевшей добиться перевеса в борьбе со своими вековечными врагами, кочевниками. Эта выдающаяся победа позволила обеспечить условия для дальнейшего развития Руси.

Стремясь закрепить успех и не дать кочевникм вновь собраться с силами, в 1120 году в половецкие степи, за Дон вновь совершили поход русская рать во главе с князем Ярополком Владимировичем. Беспрепятственно пройдя степями русская рать достигла половецких кочевий но здесь половце не обнаружила, так как степняки откочевали из этих ставших для них опасных мест. В течение нескольких недель русские дружины искали половецкие кочевья в степи. Но ничего не найдя здесь, русские вынуждены были отойти домой.

В 1126 году, после смерти Мономаха половцы решились совершить набег на русские земли. Для того, что бы отбить этот набег не понадобилась великокняжеское войско. Из Переяславля выступила дружина князя Ярополка, которая вскоре подошла к реке Суле. Сюда же подошла и половецкая орда. В ходе завязавшегося сражения русские наголову разбили превосходящие силы половцев и гнали их несколько десятков километров, беспощадно высекая их. Эта победа вскоре пронеслась по всей половецкой степи, внушая кочевникам ужас.

40 тысячная половецкая орда хана Отрока, вместе с жёнами, детьми и скарбом снялась с своих кочевий и ушла через «Дербентские ворота» в Грузию, где поступила на службу. В это же время другая крупная половецкая орда хана Татара ушла в Венгрию и осела там. Огромная территория Дикого Поля находящаяся недалеко от русских границ теперь обезлюдила. А те половецкие орды, что продолжали кочевать на необъятных просторах Дикого Поля, уже были сильно обескровлены невосполнимыми потерями и потеряли свою ударную мощь.

После смерти в 1115 году черниговского князя Олега русско-половецкие отношения вступили в новую фазу. Большая война кончилась, сменившись участием половцев в междоусобных войнах русских князей.

Санкт Петербургский Государственный Университет Телекоммуникаций им. Проф. Бонч-Бруевича

Реферат по предмету «Военная история» на тему:

«Военные походы русских князей на половцев.»

Выполнил студент группы ИКТВ-34

Ткачук Антон

Санкт-Петербург

Уход печенегов из Северного Причерноморья вызвал пустоту, которую рано или поздно кто-то должен был заполнить. Новыми хозяевами степей со второй половины XI века становятся половцы. С этого времени разворачивается титаническая русско-половецкая борьба, которая велась на широчайшем фронте от Рязани до предгорий Карпат. Небывалая по своим масштабам, она растянулась на полтора столетия и оказала существенное влияние на судьбы Древнерусского государства.

Как и печенеги, половцы не ставили задач захвата русских территорий, а ограничивались грабежами и уводом в полон. Да и соотношение населения Древней Руси и степных кочевников было далеко не в пользу последних: по различным подсчетам на территории Древнерусского государства проживало примерно 5,5 млн. человек, половцев же насчитывалось несколько сот тысяч.

Борьбу с половцами русским пришлось вести уже в новых исторических условиях крушения единого государства. Теперь в войне с кочевниками обычно участвовали дружины отдельных княжеств. Бояре были свободны в выборе места службы и могли в любой момент перейти к другому князю. Поэтому их войска не отличались особой надежностью. Отсутствовало единство командования и вооружения. Таким образом, военные удачи половцев были напрямую связаны с внутриполитическими изменениями в Древнерусском государстве. За полтора столетия кочевники совершили порядка 50 крупных набегов на русские земли. Иногда половцы становились союзниками князей, ведущих междоусобную борьбу.

Русско-половецкие войны можно условно разделить на три этапа. Первый охватывает вторую половину XI века, второй связан с деятельностью князя Владимира Мономаха, третий приходится на вторую половину XII - начало XIII века.

Войны с половцами, первый этап (вторая половина XI века)

Первое нападение половцев на русскую землю датируется 1061 годом, когда они разбили войско переяславского князя Всеволода Ярославича. Спустя семь лет был совершен новый набег. Навстречу ему выступили совместные силы великого князя Киевского Изяслава и его братьев Святослава Черниговского и Всеволода Переяславского.

Сражение на реке Альта (1068 год). Противники встретились в сентябре на берегах реки Альты. Битва происходила ночью. Половцы оказались удачливей и разгромили русских, которые бежали с поля боя. Следствием этого поражения стал мятеж в Киеве, в результате которого Изяслав бежал в Польшу. Нашествие половцев было остановлено князем Святославом, который с небольшой дружиной смело атаковал под Сновском многочисленное войско кочевников и одержал над ними решительную победу. До 90-х годов XI века летописи умалчивают о крупных набегах, но "малая война" периодически продолжалась.

Битва на Стугне (1093 год). Особенно усилился натиск половцев в 90-е годы XI столетия. В 1092 году кочевники захватили три города: Песочен, Переволока и Прилук, а также разорили множество сел по обеим сторонам Днепра. В набегах 90-х годов прославились половецкие ханы Боняк и Тугоркан. В 1093 году половецкие войска осадили город Торческ. Навстречу им выступил великий князь Киевский Святополк Изяславович с дружиной из 800 воинов. По пути он соединился с войсками князей Ростислава и Владимира Всеволодовичей. Но соединив силы, князья не смогли выработать совместной тактики. Святополк самоуверенно рвался в бой. Остальные, ссылаясь на недостаток сил, предлагали вступить с половцами в переговоры. В конце концов, запальчивый Святополк, желая победы, склонил большинство на свою сторону. 24 мая русское войско перешло реку Стугну и было атаковано превосходящими силами половцев. Не выдержав удара, россияне бежали к реке. В бурных от дождей водах многие погибли (в том числе и переяславский князь Ростислав Всеволодович). После этой победы половцы захватили Торческ. Чтобы остановить их нашествие, великий князь Киевский Святополк был вынужден заплатить им дань и жениться на дочери половецкого хана Тугоркана.

Трубежское сражение (1096 год). Женитьба Святополка на половецкой княжне ненадолго умерила аппетиты ее родни, и спустя два года после битвы на Стугне набеги возобновляются с новой силой. Причем на сей раз южным князьям вообще не удалось договориться о совместных действиях, поскольку черниговский князь Олег Святославич уклонился от борьбы и предпочел заключить с половцами не только мир, но и союз. С помощью половцев он выгнал из Чернигова в Переяславль князя Владимира Мономаха, которому летом 1095 года пришлось в одиночку отражать набеги кочевников. На следующий год Владимир Мономах и Святополк Изяславович выгнали из Чернигова Олега и осадили его войско в Стародубе. Этой распрей тут же воспользовались половцы, которые двинулись на Русь по обеим сторонам Днепра. Боняк появился в окрестностях Киева, а князья Куря и Тугоркан осадили Переяславль.

Тогда Владимир и Святополк, быстро двинулись на защиту своих пределов. Не застав Боняка у Киева, они переправились через Днепр и неожиданно для половцев появились под Переяславлем. 19 июля 1096 года русские стремительно перешли вброд речку Трубеж и атаковали войско Тугоркана. Не успев построиться для боя, оно потерпело сокрушительное поражение. Во время преследования многие половецкие воины были перебиты, в том числе погиб и хан Тугоркан (тесть Святополка) вместе с сыном и другими знатными военачальниками.

Тем временем Боняк, узнав об уходе князей за Днепр, чуть было не захватил неожиданным набегом Киев. Половцы разграбили и сожгли Печерский монастырь. Однако узнав о приближении полков Святополка и Владимира, половецкий хан быстро ушел со своим войском в степи. После успешного отражения этого набега на службу к русским начинают переходить торки и другие пограничные степные племена. Победа на берегах Трубежа имела большое значение в восхождении полководческой звезды Владимира Мономаха, который становится признанным лидером в борьбе с половецкой опасностью.

Влад Гринкевич, экономический обозреватель РИА Новости.

Ровно 825 лет назад войска князя Игоря Святославовича и его брата Всеволода выступили в поход против половецкого князя Кончака. Неудачная кампания братьев не имела особенного значения с военно-политической точки зрения, и могла бы остаться рядовым эпизодом многочисленных русско-половецких войн. Но имя Игоря обессмертил неизвестный автор, описав поход князя в «Слове о полку Игореве».

Половецкая степь

В начале XI века тюркские племена, называемые в русских источниках половцами (единого самоназвания у них не было) вторглись в причерноморские степи, вытеснив оттуда печенегов, измотанных долгим противоборством с Русью и Византией. Вскоре новый народ распространился по всей Великой степи - от Дуная до Иртыша, а территория эта стала называться Половецкой степью.

В середине XI века половцы появились у русских границ. С этого момента начинается история русско-половецких войн, растянувшаяся на полтора столетия. Соотношение сил Руси и степи в XI веке было явно не с пользу последней. Население русского государства превышало 5 млн человек. А какими силами располагал противник? Историки говорят о нескольких сотнях тысяч кочевников. Да и эти сотни тысяч были раскиданы по Великой степи. Вопреки расхожему мнению, концентрация кочевников на ограниченной территории весьма проблематична.

Хозяйство кочевых народов лишь частично было воспроизводящим, и в значительной мере зависело от готовых продуктов природы - пастбищ и источников воды. В современном коневодстве считается, что одной лошади требуется пастбище в среднем в 1 гектар. Нетрудно подсчитать, что длительная концентрация на ограниченной территории даже нескольких тысяч кочевников (в распоряжении каждого было по несколько лошадей, не считая другого скота), была очень непростым делом. Не лучшим образом обстояли дела и с военными технологиями.

Металлургия и металлообработка никогда не были сильными сторонами кочевников, ведь для обработки металлов нужно овладеть технологией выжигания древесного угля, строительства огнеупорных печей и иметь достаточно развитое почвоведение. Все это мало вяжется с кочевым образом жизни. Не случайно даже в XVIII веке народы кочевых государств, например, джунгары, не только железные, но и медные изделия выменивали у китайцев и русских.

Впрочем, и нескольких тысяч, а порой и нескольких сотен, пусть плохо вооруженных, но закаленных в боях степняков было достаточно для совершения молниеносных набегов и лихих грабежей, от которых и страдали слабозащищенные деревенские поселения южнорусских княжеств.

Довольно быстро выяснилось, что противостоять превосходящему численно, а главное более оснащенному противнику кочевники не в состоянии. 1 ноября 1068 года черниговский князь Святослав Ярославич всего с тремя тысячами воинов на реке Снове разгромил двенадцатитысячное половецкое войско и взял в плен хана Шуркана. Впоследствии русские войска неоднократно наносили сокрушительные поражения степнякам, пленяя, либо уничтожая их предводителей.

Политика грязней войны

Есть поговорка - ее авторство приписывается разным известным военачальникам: «крепость сильна не стенами, а твердостью своих защитников». Мировая история довольно ясно свидетельствует о том, что кочевникам удавалось захватывать оседлые государства, лишь когда те находились в состоянии упадка, либо когда агрессоры находили поддержку в лагере противника.

С середины XI века Русь вошла в период раздробленности и междоусобиц. Враждующие друг с другом русские князья не прочь были прибегнуть к помощи половецких орд для сведения счетов с политическими конкурентами. Пионером в этом не слишком благородном деле стала центральная власть: зимой 1076 года Владимир Мономах нанял кочевников для похода против Всеслава Полоцкого. Пример Мономаха оказался заразительным, и русские князья охотно использовали отряды половцев для разорения вотчин своих конкурентов. Больше всего от этого выигрывали сами половцы, они усилились настолько, что начали представлять реальную угрозу для всего Русского государства. Лишь после этого противоречия между князьями ушли на второй план.

В 1097 году Любеческий съезд князей постановил: «каждый да держит вотчину свою». Русское государство законодательно было разделено на уделы, но это не помешало удельным князьям объединить усилия для нанесения удара по общему врагу. В начале 1100 годов Владимир Мономах начал масштабную кампанию против кочевников, которая длилась более 10 лет и закончилась практически полным уничтожением половецкого государства. Половцы были вытеснены с территории Великой степи в предгорья Кавказа.

Кто знает, может на этом история народа, именуемого половцами, и закончилась бы. Но после смерти Мономаха враждующим князьям вновь понадобились услуги кочевников. Почитаемый как основатель Москвы князь Юрий Долгорукий пять раз приводит половецкие орды под стены Киева. Его примеру следовали другие. История повторилась: приведенные и вооруженные русскими князьями, кочевые племена усилились настолько, что стали представлять угрозу для государства.

Ухмылка судьбы

Вновь, оставив разногласия, князья объединились, чтобы сообща отбросить врагов-союзников в степь. В 1183 году союзное войско под предводительством киевского князя Святослава Всеволодовича разгромило половецкое войско, пленив хана Кобяка. Весной 1185-го был разбит хан Кончак. Святослав отошел в черниговские земли собирать войско для летней кампании, но амбициозный новгород-северский князь Игорь и с его брат, черниговский князь Всеволод, хотели военной славы, а потому в конце апреля начали новый сепаратный поход против Кончака. На сей раз военная удача оказалась на стороне кочевников. Целый день дружины братьев сдерживали напор численно превосходящего противника. «Ярый тур» Всеволод в одиночку сражался с целым отрядом врагов. Но храбрость русских оказалась тщетной: княжеские войска были разбиты, раненый Игорь и его сын Владимир попали в плен. Впрочем, бежав из плена, Игорь отомстил своим обидчикам, совершив серию победоносных походов против половецких ханов.

Трагизм русско-половецких войн в другом. После 1185 года половцы оказались ослаблены и уже не решались на самостоятельные действия против Руси. Тем не менее, степняки регулярно вторгались в русские земли в качестве наемных войск русских князей. А вскоре у половцев появится новый хозяин: они стали сначала добычей, а вскоре и главной ударной силой татаро-монгольского войска. И вновь Руси придется дорого заплатить за амбиции правителей, во имя корыстных целей делающих ставку на иноземцев.

Киевское восстание 1068 г. Мир был необходим, чтобы противостоять натиску половцев. Половцы впервые вторглись на Русь в 1061 г. Тогда потерпели поражение войска переяславского князя Всеволо­да. А в 1068 г. половцы уже разгромили на р. Альте объединенные дружи­ны Ярославичей, принялись опустошать земли по обоим днепровским бе­регам и приблизились к Киеву. «Дай нам оружие и коней!» - требовали киевляне от Изяслава.

Изяслав медлил. Тогда горожане собрали вече и решили освободить из поруба Всеслава Полоцкого, провозгласить его великим князем и под его предводительством выйти на бой с кочевниками. Бояре советовали Изя­славу убить Всеслава, но князь решил сам бежать из мятежного города.

Всеслав помог киевлянам отразить половцев и правил в Киеве семь ме­сяцев. Но вернулся Изяслав, заручившийся поддержкой польского коро­ля Болеслава II, и Всеслав бежал в Полоцк. Киевляне же познали в пол­ной мере гнев Изяслава, который казнил зачинщиков восстания.

Борьба с половцами. Между тем набеги кипчаков на Русь продолжались. В 1069-1094 гг. «Повесть временных лет» упоминает 46 половецких нападений. Эти набеги совершались совершенно неожиданно и обруши­вались преимущественно на сельское население. «Начнут люди орати (па­хать) и придут половцы, самих убьют, а лошадей их возьмут, а въехавши в село захватят жен и детей, а села пожгут.»

К счастью, кипчаки не умели брать города штурмом. Изредка они захва­тывали небольшие города «изъездом», т.е. врасплох, когда жители не успе­вали затворить ворота. В больших городах горожане могли отсидеться за крепостными стенами.

Степняки захватили пути на юг и мешали внешней торговле. Правление великого князя Всеволода не принесло успехов в противостоянии с полов­цами. В 1093 г. после смерти Всеволода вокняжившийся в Киеве его пле­мянник туровский князь Святополк Изяславич решил дать кипчакам сра­жение. Напрасно опытный воевода Владимир Всеволодович Мономах убеждал Святополка и киевлян, что сил для победы над половцами нет. Битва на притоке Днепра Стугне кончилась жестоким поражением. По­гибло множество воинов, в том числе и юный брат Мономаха Ростислав.

Половцы вмешивались и во внутренние дела Руси. В 1094 г. Олег Свято­славич, оспаривающий у Мономаха Черниговский удел, пришел с полов­цами из Тмутаракани и вынудил Владимира Мономаха уйти из Чернигова в Переяславль.

Успехи русских войск во главе с Владимиром Мономахом . Успешной борьба с половцами стала лишь со второй половины 90-х гг. XI в. Большая заслуга в том была Владимира Мономаха. Он убеждал князей вместе выступать против степняков, громил кипчаков, разорял их кочевья. В 1095 г. Владимир уничтожил войска ханов Итларя и Кытана. В 1096 г. им были разбиты силы хана Тугоркана, погиб и сам Тугоркан. О по­беде над Тугорканом (Тугариным Змеевичем) народ сложил былину. Образ Владимира Мономаха вошел в древнерусский эпос, где по сути слился с образом его прадеда Владимира Красное Солнышко.

В 1103, 1107 и 1111 гг. войска многих русских князей под верховным ко­мандованием Владимира Мономаха совершили победоносные походы в половецкую степь против ханов Шарукана, Боняка, Урусоба и Сугра. Те­перь половцы были вынуждены оборонять свои кочевья, а не совершать набеги на Русь.

(1111)
Полкостень (1125) Чёрный лес (1168) Ростовец (1176)
Хорол (01.03.1184) Орель (30.07.1184) Каяла (1185)

Русско-половецкие войны - серия военных конфликтов, длившихся на протяжении примерно полутора веков между Древнерусским государством и половецкими племенами . Была очередным столкновением интересов древнерусского государства и кочевников причерноморских степей. Другой стороной этой войны было усиление противоречий между раздробленными русскими княжествами, правители которых нередко делали половцев своими союзниками.

Как правило, выделяется три этапа военных действий: начальный (вторая половина XI века), второй период, связанный с деятельностью знаменитого политического и военного деятеля Владимира Мономаха (первая четверть XII века), и заключительный период (до середины XIII века) (его частью был знаменитый поход новгород-северского князя Игоря Святославича , описанный в «Слове о полку Игореве»).

Обстановка на Руси и в степях северного Причерноморья к началу столкновений

К середине XI в. в рассматриваемом регионе произошёл ряд важных перемен. Властвовавшие на протяжении столетия в «Дикой степи» печенеги и торки , ослабленные борьбой с соседями - Русью и Византией , не сумели остановить вторжение на причерноморские земли пришельцев из алтайских предгорий - половцев, именуемых также куманами . Новые хозяева степей разбили врагов и заняли их кочевья. Однако им пришлось принять на себя и все последствия соседства с соседними странами. Долгие годы столкновений восточных славян со степными кочевниками выработали определенную модель отношений, в которую были вынуждены вписаться и половцы.

Между тем, на Руси стартовал процесс распада - князья начали вести активную и безжалостную борьбу за уделы и прибегать при этом к помощи сильных половецких орд для борьбы с конкурентами. Поэтому появление новой силы в Причерноморье стало тяжелым испытанием для жителей Руси.

Соотношение сил и военная организация сторон

О половецких воинах известно не столь много, однако их военную организацию современники считали довольно высокой для своего времени. Основной силой кочевников, как и у любых степняков, были отряды легкой кавалерии, вооруженной луками. Половецкие воины, помимо луков, имели также сабли, арканы и копья. Богатые воины носили кольчуги. По всей видимости, половецкие ханы имели и собственные дружины с тяжелым вооружением. Известно также (со второй половины XII века) о применении половцами тяжелых самострелов и «жидкого огня», заимствованных, возможно, у Китая ещё со времен жизни их в районе Алтая, либо в более поздние времена у византийцев (см. греческий огонь). Половцы использовали тактику внезапных нападений. Они действовали, в основном, против слабо защищенных деревень, но редко атаковали укрепленные крепости. В полевом бою половецкие ханы грамотно разделяли силы, использовали летучие отряды в авангарде для завязки боя, которые затем подкреплялись атакой основных сил. Таким образом, в лице куманов русские князья столкнулись с опытным и умелым противником. Не зря давний враг Руси - печенеги были наголову разбиты половецкими войсками и рассеяны, практически перестав существовать.

Тем не менее, Русь имела огромное превосходство над своими степными соседями - по подсчетам историков, население древнерусского государства составляло в XI веке уже свыше 5 миллионов жителей, кочевников же было несколько сот тысяч Успехи половцев были обусловлены, прежде всего, разрозненностью и противоречиями в стане их противников.

Древнерусское войско по своей структуре в эпоху раздробленности значительно изменилось по сравнению с более ранним периодом. Теперь оно состояло из трех основных частей - княжеской дружины, личных отрядов аристократов-бояр и городских ополчений. Военное искусство русских стояло на довольно высоком уровне.

XI век

Походы русских князей в степи в начале XII века

Удар, нанесенный половцам на Трубеже, был для кочевников очень болезненным. В битве погиб один из главных половецких ханов, Тугоркан . Но сила степняков все ещё была велика. В 1097 году Любечский съезд князей прекратил усобицу на востоке Руси, съезд в Уветичах (1100) - усобицу на западе Руси . На Долобском съезде было принято решение об общем походе в степь, ставшем первым в целой серии таких походов.

Перемирие длилось недолго. Половцы готовили новый удар по Руси, но в этот раз Мономах их упредил. Благодаря вылазке в степь рати под началом воеводы Дмитра выяснив, что несколько половецких ханов собирают воинов в большой поход на русские земли, переяславский князь предложил союзникам самим напасть на врага. На сей раз выступили зимой. 26 февраля 1111 года Святополк Изяславич, Владимир Мономах и их союзники во главе большой армии двинулись вглубь половецких кочевий. Войско князей проникло так далеко в степи, как никогда ранее - до самого Дона. Были захвачены половецкие города Шарукань и Сугров . Но основные силы хан Шарукан вывел из-под удара. 26 марта, надеясь на усталость русских воинов после долгого похода, половцы обрушились на союзную армию на берегах речки Салницы . В кровопролитной и ожесточенной битве победа вновь досталась русским. Враг бежал, княжеская рать беспрепятственно вернулась домой.

После того как Владимир Мономах стал великим князем Киевским, русские войска совершили очередной крупный поход в степь (во главе с Ярополком Владимировичем и Всеволодом Давыдовичем) и захватили у половцев 3 города (). В последние годы жизни Мономах отправил Ярополка с войском за Дон против половцев, но он не нашёл их там. Половцы откочевали подальше от границ Руси, в кавказские предгорья.

XII-XIII века

Со смертью наследника Мономаха Мстислава русские князья возвращаются к практике использования половцев в междоусобицах: Юрий Долгорукий пять раз приводил половцев под стены Киева во время войн с князем Изяславом Мстиславичем , затем с их помощью Изяслав Давыдович черниговский боролся против Ростислава Мстиславича смоленского, затем войска Андрея Боголюбского и половцев изгнали из Киева Мстислава Изяславича (1169), затем Рюрик Ростиславич смоленский защищал Киев от Ольговичей и половцев (1181), затем находящийся под властью Романа галицкого Киев был разгромлен Рюриком, Ольговичами и половцами (1203), затем половцев использовали Даниил волынский и Владимир Рюрикович киевский против венгров , а затем Ольговичи - против них в междоусобице середины 1230-х годов .

Возобновление походов русских князей в степи (для обеспечения безопасности торговли) связано с великим киевским княжением Мстислава Изяславича ( -).

Обычно Киев координировал свои оборонительные действия с Переяславлем (находившимся во владении ростово-суздальских князей), и тем самым создавалась более или менее единая линия Рось - Сула . В связи с этим значение штаба такой общей обороны перешло от Белгорода к Каневу . Южные пограничные заставы Киевской земли, расположенные в X веке на Стугне и на Суле, теперь продвинулись вниз по Днепру до Орели и Снепорода-Самары

В начале 1180-х годов силами коалиции южнорусских князей во главе со Святославом Всеволодовичем Киевским было нанесено решающее поражение половецкому хану Кобяку , он попал в плен вместе с 7 тыс. своих воинов, и хану Кончаку на Хороле (по традиционной датировке 30 июля 1183 и 1 марта 1185 года, по результатам сравнительного анализа летописей Бережковым Н. Г. соответственно 30 июля и 1 марта 1184 года ).

В первой половине XIII века и русские, и половцы стали жертвами монгольских завоеваний. При первом появлении монголов в Европе в -1223 годах русские князья объединили свои усилия с половецкими ханами, хотя монгольские послы предлагали русским князьям действовать вместе против половцев. Битва на реке Калке закончилась неудачно для союзников, но монголы вынуждены были отложить завоевание Восточной Европы на 13 лет. Западный поход монголов -1242 годов , именуемый в восточных источниках также кипчакским , то есть половецким, не встретил совместного сопротивления русских князей и половецких ханов.

Итоги войн

Итогами русско-половецких войн стала потеря русскими князьями контроля над Тмутараканским княжеством и Белой Вежей , а также прекращение половецких вторжений на Русь вне рамок союзов с одними русскими князьями против других. Вместе с тем сильнейшие русские князья стали предпринимать походы вглубь степей, но и в этих случаях половцы предпочитали отступать, избегая столкновения.

Рюриковичи породнились со многими половецкими ханами. На половчанках были женаты в разное время Юрий Долгорукий , Святослав Ольгович (князь черниговский) , Рюрик Ростиславич (князь киевский) , Мстислав Удатный , Ярослав Всеволодович (князь владимирский) . В половецкой элите получило распространение христианство: например, из упомянутых русскими летописями под 1223 годом четырёх половецких ханов двое носили православные имена, а третий крестился перед совместным походом против монголов.

Список городов на Руси, взятых половцами

• между и - Стародуб , Горошин.
• - Торческ .
• - в союзе с Олегом Святославичем . Чернигов . Владимир Мономах принял решение о сдаче города Олегу со словами не хвалиться поганым . В оплату за помощь Олег отдал на разграбление половцам окрестности города.
• - Устье. Половецкий хан Куря.
• - Юрьев в Поросье . Гарнизон, выдержавший долгую осаду и не получивший помощи из Киева, принял решение об оставлении города. Половцы сожгли пустой город.
• (возможно) - в союзе с Андреем Боголюбским . Киев . Защитники сказали своему князю : Что стоишь? Езжай из города! Нам их не перемочь
• - Римов (Курское княжество).
• - в союзе с Рюриком Ростиславичем . Киев .

См. также

Напишите отзыв о статье "Русско-половецкие войны"

Примечания

Источники

• Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь.» - М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. - 839 с.
• Егоров В. Л. «». Отечественная история, 1994, № 6
• Разин Е. А. «История военного искусства VI-XVI вв.» С.-Пб.: ООО «Издательство Полигон»; 1999. - 656 с.
• Шефов Н. А. "Самые знаменитые войны и битвы России. -М.: Вече, 2000. - 528с.

Войны Битвы

Отрывок, характеризующий Русско-половецкие войны

Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.

Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d"etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.